Несмотря на прилагаемые в последние годы усилия по устройству «казенных» детей в семьи (цифра за три года сократилась почти на треть), все равно это огромная армия.

И что бы ни говорили о том, какой «непомерной заботой» окружены сироты в детских домах, сколько денег на них тратится (по 50—60 тысяч в месяц на одного ребенка), результат нахождения в самой этой системе вызывает оторопь. Так, по данным исследований НИИ детства Российского детского фонда, каждый третий воспитанник детдома через год после выпуска становится бомжем, каждый пятый — преступником, каждый десятый совершает самоубийство. Эти жуткие цифры давно известны, и никто их не оспаривает.

По сути это настоящий конвейер по производству криминализованных, асоциальных личностей, которые «штампуют» потом себе же подобных. Сказать, что исключительно сама система сиротских учреждений настолько уродует детей, наверное, все же будет перебором. Все-таки и попадают туда часто далеко не ангелочки (ангелочков, как правило, сегодня разбирают в семьи), это дети с «пьяным» генотипом, дети, запущенные педагогически, с серьезными психологическими и психическими травмами. 15 процентов — дети-инвалиды. Это не их вина — это наша общая беда. Но детские дома, как доказала многолетняя практика, не способны переломить ситуацию. Более того, сама система казенного учреждения — когда за ребенка все решают, когда он не самостоятелен, ни за что не отвечает, когда ему по сути ничего не надо делать, только усугубляет положение. Добавьте к этому часто царящие в сиротских домах полутюремные порядки, систему жесткого подавления личности, порой до полного морального уничтожения, и именно тот печальный результат мы и увидим на выходе. Выпускнику детского дома невероятно трудно устроиться в обществе, у него нет простейших житейских навыков, сама жизнь его за порогом детдома «переламывает через колено». Как итог — кто-то идет в проститутки, кто-то попадает в криминальные организации. Ну а кто-то от безысходности накладывает на себя руки.

Жестокая картина — это данность, и, по всей видимости, добрую часть из банка данных в 93 000 российских сирот ждет та же самая участь. Или не ждет? Неужели невозможно переломить ситуацию, сделать так, чтобы Россия перестала, наконец, быть одним из лидеров по числу сирот в мире? Ведь есть страны, где сиротских учреждений практически нет в принципе.

Дотошный читатель обязательно скажет, что нужно сделать так, чтобы у каждого ребенка была семья, чтобы дети не попадали в детские дома, а для этого надо изменить экономическую и социальную ситуацию в целом, и т. д. и т. п. В идеале, конечно, да. Но только семей этих с идеальной журнальной картинки явно недостаточно, а армия в 93 000 сирот, вот она — налицо. Многих, к слову, не усыновляют и не берут в приемные семьи еще и потому что, дети находятся в родстве, то есть они братья и сестры, живут в детском доме по двое-трое, четверо. По закону разлучать их нельзя (что совершенно правильно), но далеко не каждый усыновит сразу троих детей. У нас, к слову, в области пока всего один такой пример, как говорят в органах опеки и попечительства, на подходе второй — в общем, пока это редкость. Среди тех, кого с неохотой усыновляют, — дети-инвалиды, сложные дети старше 10—12 лет (таких в банке сирот порядка 70 процентов).

В немалой степени помочь решить эту проблему (пусть не полностью, но, думаю, существенно), помог бы закон о социальных воспитателях для сирот. Проект его уже разработан и, в случае принятия, вступит в силу через полгода. Если в двух словах, суть его заключается в том, что ребенка из детского дома можно будет взять на воспитание, и, заключив трудовой договор, получать за это деньги. Но что тут началось, какая битва разгорелась в обществе, как только документ увидел свет! На защиту детей из сиротских учреждений тут же встала горой немыслимая армия, сопоставимая разве что с числом самих сирот. «Как так — за деньги?! Это аморально! У нас на глазах создается сиротский рынок для наживы на детях». «Никогда в России не усыновляли сирот за деньги!» (судя по числу сирот, и не за деньги — тоже).

В нашей области обсуждению проекта было посвящено на днях заседание областной Общественной палаты. Надо сказать, и здесь стороны схлестнулись «не на жизнь, а на смерть». Результатом заседания стала резолюция о том, что в таком виде закон принимать ни в коем случае нельзя. Итоговый документ члены Палаты решили направить в Госдуму.

В чем, собственно, суть разногласий, притом что все, вроде бы, желают исключительно добра и счастья сиротам (правда, понимает это каждый по-своему)? Думаю, в этом нужно разобраться.

Вообще, сегодня судьбу сирот из детских домов решают тремя способами. Во-первых и главным образом, конечно, стараются, чтобы детей усыновляли на правах родных детей. Во-вторых, сирот берут в приемные семьи. Ну и в-третьих, оформляют опекунство. К слову, банк данных сирот по области составляет на сегодня 3495 детей. Всего на учете в органах опеки числится 18 787 детей. 7000 из них живут в приемных семьях, 8000 находятся под опекой и чуть более 3600 усыновлены.

Кстати, общеизвестно, что и в приемных семьях родители получают «зарплату» за воспитание детей, плюс деньги на их содержание, а также социальные выплаты. И по этому поводу в свое время (да и до сих пор) летят копья — мол, наживаются на детях, живут за их счет. Правда, ни один из тех, кто засыпает приемные семьи упреками, не взялся воспитывать сирот бесплатно.

Тогда в чем будет состоять суть и чем будет отличаться социальный воспитатель от тех же приемных родителей или опекунов? Как отмечают эксперты, по большому счету от опекунов — ничем, кроме того, что он будет получать зарплату, заключив трудовой договор с детским домом. Естественно, пройдя перед этим проверку в органах опеки на предмет, не судим ли он, не находится ли под следствием и все ли у него нормально со здоровьем, включая психическое.

То есть, обратите внимание, не разнорабочих с улицы планируют набирать. Социальный воспитатель обязан будет представить программу воспитания ребенка. Кроме того, он должен обязательно состоять в браке. При этом будет находиться под контролем учреждения, заключившего с ним договор. Педагогического образования ему, правда, не требуется, но так оно не требуется и от приемных родителей. И вообще тут, думается, куда важнее социальный опыт и искреннее желание наладить контакт с ребенком.

Уровень зарплаты пока, естественно не определен, но, надо полагать, в наших «суровых российских условиях» слишком много и не дадут. Для наглядности приведу пример, сколько сегодня получает одна из приемных семей, где воспитываются двое детей. Каждый из родителей — по 3300 рублей, то есть вместе — 6600. На ребенка-инвалида в возрасте до 10 лет они получают 10 828 рублей (за возраст и инвалидность следуют определенные коэффициенты), за второго ребенка, которому больше 12 лет, им начисляют 8828 рублей. Плюс социальные выплаты, в итоге получается 42 487 рублей.

Понимаю, кто-то скажет: да нам и не снились такие деньги, мы, мол, своих за бесплатно воспитываем. Ну тогда о чем разговор — вперед, берите, воспитывайте, тяните этот воз. Что, не хочется? Тяжело с инвалидом, да еще и чужим, на одни лекарства сколько денег надо… Тогда, думаю, стоит помолчать.

Конечно, и с приемными семьями далеко не все гладко. До сих пор довольно высок процент возврата взятых на воспитание детей. Ну откуда с ходу образуется идеальная картинка?! Это же невероятно сложный процесс, требующий неимоверных усилий всех сторон. Хорошо, что удалось расшатать саму порочную систему, когда сироты, как в застенках, находятся в казенных домах.

Введение социальных воспитателей только ускорило бы процесс, при котором сироты становятся ближе всего к обществу, точнее — к реальной жизни со всеми ее проблемами. Тем более важно, что эти воспитатели как раз бы брали на воспитание детей из тех самых «трудных» 70 процентов. То есть детей старше 10 лет, детей-инвалидов, а также братьев и сестер.

Все, вроде бы, логично. Впрочем, судя по выступлениям на заседании Общественной палаты, все очевидно только на мой взгляд. Основной аргумент «против»: воспитание за деньги крайне аморально. Ну а без денег, с уготованной судьбой в бомжи и проститутки — это морально?! (К тому же в детских домах тратится куда больше.)

Отчего-то добрая часть участников заседания, и в частности председатель «Родительского Всероссийского Сопротивления» Людмила Виноградова, решили, что будут созданы условия, при которых детей органам опеки будет особенно выгодно забирать из бедных семей по малейшему поводу и передавать социальным воспитателям, которые будут воспитывать их за деньги. Мол, за это будут давать взятки сотрудникам опеки, ну а те и рады будут стараться работать на этот «сиротский рынок», поставлять на него все новые и новые партии «свежего товара». Дескать, особенно этот процесс расцветет в нищей глубинке. Но зачем стараться, добывать «товар»? 93 тысячи в банке данных — берите, воспитывайте. Да и в нищей глубинке, надо сказать, нужно еще поискать людей, готовых взять на себя роль воспитателей проблемных детей-сирот. Что-то мне подсказывает, не так много найдется желающих. Ну а найдутся — и хорошо, сирот будет меньше.

Еще один «обезоруживающий» аргумент против проекта закона, по мнению членов ОП, это то, что родственникам не позволено будет брать их на социальное воспитание. «Это лишит их возможности заботиться о ребенке и опекать его». Ну а что мешает «заботливым» родственникам усыновлять его, оформлять на него опекунство? Или взять его в приемную семью? Эти-то формы никто не отменяет.

Напротив, в данном случае предупреждаются злоупотребления. Сделано это для того, чтобы родственники не могли зарабатывать на сиротах. Скажем, когда одна асоциальная мамаша бросает ребенка, а другая, может быть, не менее асоциальная родственница берет его на воспитание. Напрасны опасения, что невозможно будет усыновить ребенка, взятого на социальное воспитание, — ведь из базы сирот его никто не вычеркивает, он по-прежнему будет считаться нуждающимся в семье. Нелепы опасения и по поводу того, что ребенок не сможет вернуться к родным родителям. По проекту закона это возможно. Вот только где эти родные мамаши и папаши, вспоминают ли они о детях? Цифра в 93 000 наглядно свидетельствует, что вряд ли они обеспокоены их судьбой.

Ну и, пожалуй, самый «убийственный» аргумент против закона: вся эта система антидуховна, потому что один к одному похожа на так называемые фостерные, временные приемные семьи на Западе, в которых также воспитывают за деньги. А Запад, как известно, и сам «гниет», и наши духовные скрепы норовит разрушить. Хорошо, не нравится эта система — разработайте свою, насквозь духовную, основанную на отечественных традициях. Только чтобы не находились дети в казенных домах десятками тысяч. Впрочем, когда звучали в зале подобные предложения, в ответ «раздавалось» упорное глухое молчание.

А вообще, чем все-таки плох материальный стимул? Тем более, как доказала жизнь, без него никак не получается решить проблему. Почему человек что-то должен делать без денег? Так уж мы устроены, что нам надо есть, пить, одеваться. На что социальному воспитателю жить, если он будет бесплатно заниматься с детьми? Странные, согласитесь, вопросы. Но вот на заседании ОП без устали их муссировали.

Есть, безусловно, в законе и неоднозначные моменты. Но и они, скорее, продиктованы самой жизнью — вряд ли их можно отнести к недостаткам документа. Так, есть немалый риск, что отношения ребенка и воспитателя не сложатся, ему придется вернуться обратно в детдом или ему подберут нового воспитателя. Причем, не сложиться могут не раз и не два — ведь дети, как правило, проблемные, трудные. Конечно, ребенку в таком случае будет нанесена дополнительная психотравма. Но, увы, застраховаться от этих рисков невозможно. Такое может случиться и в приемных семьях. Да и в родных, давайте признаем, складывается далеко не все гладко. Единственный выход, который можно предусмотреть, — готовить воспитателей, работать с ними, как с родителями в приемных семьях. В любом случае нужно с чего-то начинать действовать. С ошибками, промахами — да, но все же действовать. Это вовсе не говорит о том, что нужно назавтра взять и закрыть все детские дома, раздав детей чужим дядям и тетям. Спокойно, обдуманно подходить, взвешивая судьбу каждого ребенка…

К слову, когда заканчивала писать материал, пришла новость — мамаша в Подмосковье продала свою новорожденную дочь за 600 тысяч рублей. Далеко не исключительный, надо сказать, случай. Вот уж где реально существующий сиротский рынок, а не тот, гипотетический, навеянный фантазиями противников закона.