На 165 000% (!) вырос импорт орехов и фруктов из Швейцарии, которая не попала в санкционный список, на 2171% возрос ввоз продуктов в нашу страну из Казахстана, на 1071% — из Сербии и на 940% — из Турции.

Тут, как говорится, к ворожее не ходи — цифры говорят сами за себя, именно через эти страны ввозится «недостающее» продовольствие в Россию. Получается, формально запрещенный провиант протекает к нам не просто ручейками — он течет бурным сплошным потоком. Ну если, конечно, не предположить, что Швейцария взяла да и увеличила производство продуктов на 165 тысяч процентов всего за год. Но таких фантастических темпов роста и во сне представить невозможно. Зато вполне можно предположить, что любая из перечисленных стран стала торгово-перевалочной базой, закупая партии продуктов, переупаковывая и отправляя «посылки» в Россию.

Согласитесь, мы, потребители, по большому счету не ощутили недостатка продуктов из санкционного списка: на прилавках есть и мясо, и рыба, и фрукты. А вот цены, как известно, выросли — причем на отдельные категории продуктов в несколько раз.

Если прилавки по-прежнему заполнены импортом, пусть и с другими этикетками, это во многом объясняет, почему громко декларируемая идея импортозамещения до сих пор находится в зачаточном состоянии, почему к производству своих продуктов за год мы так, по сути, и не приступили. Ну разве что завалили прилавки низкопробным «пальмовым» сыром, об остальном пока идут только разговоры, под браваду: «нам санкции только на руку, чтобы поднять с колен свое сельское хозяйство». Впрочем, есть смысл разобраться, остановившись на основных категориях продуктов, попавших под эмбарго, как изменились позиции производителей, потребителей и поставщиков почти через год после введения эмбарго.

Неправильный сыр

Для производства сыра нужно много молока, очень много. Чтобы сделать один килограмм сыра, необходимо целое ведро молока, не менее 10 литров. И не просто ведро, а ведро молока строго определенной жирности — не меньше 5%. Кстати, нетрудно догадаться, какой должна быть цена сыра, если он по-настоящему качественный. Беда в том, что в России нет таких объемов молока, чтобы можно было производить сыр, и не та у него жирность. Как не раз говорила исполнительный директор Союза животноводов Урала Елена Стафеева, мы едва снабжаем себя питьевым молоком, и Свердловская область тут не исключение. Для производства сыра молока у нас нет.

Даже такой гигант, как Ирбитский молокозавод, поставляющий на рынок 20% всего молока, творога и сметаны в регионе, так и не взялся за реализацию возникшей было идеи — делать свой сыр. На предприятии признали, что объемов молока в области недостаточно, к тому же у уральских коров, в отличие, скажем, от удмуртских, оно нежирное, а делать суррогат они не хотят. Для них это будет означать испортить себе доброе имя.

Увы, далеко не все так думают. Как результат — завалы сыра на прилавках по вполне себе доступной цене — 350—450 рублей за килограмм. Но вот только две цифры — на 47% за год вырос импорт в Россию пальмового масла и на 33% — производство сыра. Суть хитрости налицо, ибо пропорция чуть ли не один к одному. При этом производство молока падает. В 2014 году, по данным Росстата, сырого молока (непосредственный результат надоя) в стране было произведено 30,8 млн тонн, из которого жидкого обработанного молока — лишь 5,3 млн тонн — на 1% меньше, чем годом ранее. В текущем году спад усилился: в I квартале отрасль выдала 1,4 млн тонн жидкого обработанного молока, что на 1,3% меньше прошлогоднего показателя.

К слову, недавно мы всей редакцией все же попробовали настоящий сыр уральского производства. Одна местная бизнес-леди наладила производство сыра из козьего молока (оно, как известно, обладает жирностью 10 и более процентов). За месяц выпускается всего-навсего несколько килограммов. Расходится по друзьям и знакомым. Сыр, признаюсь, очень хороший — стоит 1500 рублей за кг. И сама предпринимательница понимает, что проект рискованный, прибыли он ей почти не приносит, ибо немного найдется желающих покупать сыр за 1500 рублей. Но поскольку это не единственный вид ее деятельности, если дело не пойдет, она готова оставить производство молодого козьего сыра исключительно как хобби.

Очевидно, как хобби, сырное импортозамещение пока можно рассматривать и в масштабах страны в целом. Если, конечно, не химичить с пальмовым маслом, а делать настоящий сыр. Увы, как недавно признал глава Минсельхоза РФ Александр Ткачев, Россия в полной мере сможет обеспечить себя отечественным молоком и молочной продукцией не раньше чем через семь-десять лет. Ситуацию в молочном животноводстве, по его словам, можно исправить лишь при наличии «серьезных вложений и дотаций». Более того, эксперты и участники рынка опасаются, что в ближайшее время в России может произойти серьезный — от 1 до 2 млн тонн в год — спад производства молока.

Она «уплыла»…

Отечественные переработчики рыбы особенно обижены на эмбарго. Поскольку, как известно, вето на ввоз свежей рыбы наложили, а вот на ввоз консервов — нет. Они идут в Россию без всяких ограничений. Исполнительный директор Рыбного союза Сергей Гудков отмечает, что в последние годы российские переработчики рыбы импортировали до 100 тысяч тонн сырья в год. В условиях эмбарго иностранцы эту продукцию все равно правдами-неправдами на российский рынок поставляют, а вот отечественная промышленность этого лишена. В связи с этим памятны протесты на Мурманском рыбоперерабатывающем комплексе около года назад — предприятие с введением эмбарго едва не оказалось на пороге закрытия.

Как конечный результат для потребителей рынка: качественные сорта рыбы — семга, форель — выросли в цене за год в 1,6—1,8 раза. Массовому потребителю приходится довольствоваться «экономвариантами» — минтаем, хеком и прочей селедкой, остающимися доступными по цене (хотя цена выросла и на них). К слову, как показало недавнее исследование ученых Института экономики УрО РАН, часть потребителей отказалась от покупки рыбы вообще, объясняя это тем, что качественные ее сорта сейчас очень дорогие, а бюджетные варианты дословно, по словам одного из опрошенных, «выглядят так страшно, что покупать их желания не возникает».

Булки на березах

Разговоры об импортозамещении порой выглядят просто маниловскими. У иных чиновников и даже экономистов продукция сельского хозяйства готова колоситься и зреть, невзирая на законы природы. Ну невозможно, хоть ты тресни, вырастить картофель за неделю-месяц. Или любой скот на мясо рекордно стахановскими методами. Может, для кого-то станет откровением, но вообще-то корова вынашивает потомство, как и женщина,9 месяцев, а чтобы вырастить овощи и картофель, нужно не меньше 4—5 месяцев. И выше этого не прыгнешь.

Таковы циклы в сельском хозяйстве. То есть даже если мы и принимаем решение об импортозамещении, то результата ждать можно не раньше, чем через пару лет. Это при условии, что решение твердое, не декларативное, и делается все для его реализации. Ведь кроме решения, нужны еще и доступные кредиты фермерам и переработчикам, нужно строить хранилища для овощей и фруктов, чтобы не сгнило, не замерзло собранное добро. Нужно налаживать логистические связи. Реальная зима у нас длится 7—8 месяцев — и об этом тоже забыли все, пока страна питалась закупками за границей. Банальные, согласитесь, вещи, даже странно говорить об этом, но ведь приходится, ибо не делается почти ничего.

Зато нет-нет, да и появится информация о какой-нибудь «экзотике». «Мы наладим производство своего хамона», — заявили как-то у нас, в Свердловской области. И почему хамона? Как будто без него ни есть, ни спать нельзя. Опять же, чтобы сделать свой хамон, нужно вырастить свое мясо. А для этого нужно закупить скот, построить фермы, для чего взять кредиты — в общем, далее опять стих про «дом, который построил Джек».

Если из чего мы реально и могли бы производить хамон, то из курицы, да простят меня за такое «гастрономическое эстетство» гурманы. Ибо мясо птицы — да, у нас есть, и его, слава богу, достаточно. Более того, в условиях, когда подорожали свинина и говядина, огромная часть населения, по данным исследований Института экономики УрО РАН, перешла именно на потребление мяса птицы. Рост продаж за год составил не менее 20—30%. Благо, курятина остается доступной по цене основным массам потребителей.

Два банана в одни руки

Сказать, что разительно изменился за год ассортимент на фруктовых прилавках, пожалуй, нельзя, цены выросли — это да, почти на все представленное в 1,7—2 раза. Но говорить о замещении импорта в этой сфере пока тоже очень и очень преждевременно. Даже если бы очень захотели, разбить большие виноградники, посадить яблоневые, грушевые сады разом не получится, а чтобы они дали первые плоды, должно и вовсе пройти 3—5 лет. Заметьте, о закладке что-то разговоров не идет, даже спустя год после введения эмбарго. Ибо это дорого, проблематично. Нужны административные и прочие усилия. Даже в условиях вето на фрукты никто этим особо не заморачивается, ибо все равно выгоднее перекупать фрукты через третьи страны. Благо, за все в итоге платит многострадальный потребитель. Ну не оставят же детей без фруктов — это дело святое.

Как отмечает зав. сектором агропродовольственной политики Института экономики УрО РАН Валентина Неганова, исследование потребительского рынка показало, что фрукты покупать не перестали, но при этом сократили объем. Если, скажем, год назад покупали, особо не обращая внимания на вес и цену, то сегодня многие покупают поштучно — два-три яблока, кисточку винограда, два банана и т. д.

Где продуктовый рай?

На общее непонимание, почему вдруг такая большая и далеко не самая бедная страна не может произвести для себя продукты в нужном количестве, потенциальные «заместители импорта», то есть фермеры, переработчики, разводят руками и качают головой. Ничего не изменилось за год. Своих денег нет или не хватает. Кредиты в банке под 20—30%. Но даже если у кого-то и возникает непреодолимое желание вложить средства в крайне рискованные проекты по замещению запрещенных продуктов, любой здравомыслящий человек соображает, что сегодня эмбарго есть, а завтра может и не быть. А кредит в банке он уже взял, и никто его спасать не будет, когда на прилавки снова пойдет дешевая продукция. Конкуренцию с поставщиками с Запада нашим выдержать, увы, не под силу. Так что разговоры про импортозамещение по ТВ — это одно, а реальная жизнь — увы, другое.

Угроза запрета на ввоз то и дело возникает и над другими продуктами. И хотя министр сельского хозяйства РФ Александр Ткачев на днях заявил, что дополнительный запрет не будет введен, пока производители в России не готовы будут восполнить пустующие ниши, риск эмбарго то и дело возникает. В частности, на вино и алкоголь в целом.

Как обстоят дела в этой отрасли? Сегодня четыре пятых вина в России — привозное, половина этого объема поступает из стран Евросоюза. Как отмечает директор Федерального центра исследований рынка алкоголя Вадим Дробиз, мы ничего не сделали за последние 10 лет, чтобы увеличить объем посадок. В прошлом году вместе с предприятиями Крыма мы произвели 350 млн литров (это 20 %). Если мы сегодня начнем закладку новых виноградников, они дадут виноград для производства вина только в 2020 году.

Данные исследований Российской академии народного хозяйства и госслужбы показывают «смещение потребления к более простым и калорийным продуктам». При росте продаж хлеба и хлебобулочных изделий, сахара, круп, макаронных изделий на 10—17%, продажи молока и молочных продуктов выросли лишь на 7,9%, а мяса и изделий из него упали на 4,1%. Все чаще потребители покупают более доступные товары, что противоречит тренду последних нескольких лет, когда россияне все активнее покупали товары высокой ценовой категории лучшего качества, в более удобной упаковке, более простые в приготовлении и проч.