И называются 440 городов в различных странах, которые в ближайшие десять лет обеспечат почти половину из ожидаемого мирового прироста ВВП. С учетом данного обстоятельства предлагается вносить коррективы в готовящиеся прогнозы социально-экономического развития. Это актуально и для Свердловской области, где в конце августа будет рассматриваться проект такого стратегического документа.

Наступают на пятки

И тут необходимо напомнить, что чуть ранее эксперты из PricewaterhouseCoopers (PwC) сделали вывод о перемещении к 2025 году рычагов развития глобальной экономики в города, где концентрируется международная активность. В частности, прогнозируется рост новых региональных центров в России. По мнению одного из исследователей, Джона Хоксворта, «будут расти Петербург, Екатеринбург».

И благодаря глобализации конкуренция между «большими» городами будет идти уже не внутри страны, а на мировом уровне. Они будут бороться за свою привлекательность для бизнеса, за инвестиции и размещение производств. Причем это не обязательно будут столицы. Многие страны давно уже имеют весомые альтернативные центры экономической и общественной жизни, и эта тенденция углубляется. Например, в Китае глобальным городом в перспективе станет Шанхай, а не Пекин, в Индии — Мумбаи (Бомбей), а не Дели. И хоть в России Екатеринбург, Новосибирск, Нижний Новгород по своему экономическому развитию пока еще отстают от Москвы, но уже наступают на пятки «северной столице» — Санкт-Петербургу.

В Китае и Индии, экономические связи с которыми у нас растут, формируются новые региональные центры. Например, вряд ли многие из нас слышали про китайский Фошань, расположенный в провинции Гуандун. Но в настоящий момент он является седьмым городом в Поднебесной по размеру валового продукта. Или взять вообще неизвестный нам Сурат, на долю которого сейчас приходится почти 40% производства текстиля в Индии.

Не металлом единым

Очевидно, власти и обществу пора перестраивать свое мышление. Ведь у нас до сих пор живы стереотипы сверхцентрализованной Российской империи, которые затем подхватили в СССР: на вершине главный правитель, ярус ниже — губернаторы (секретари обкомов), а вот руководители городов — еще ниже. Потому что город — он меньше региона и по населению, и тем более по площади.

И с бюрократической точки зрения все населенные пункты региона равны между собой — невзирая на различия экономического потенциала.

Однако такая модель мира летит в тартарары, если открыть глаза на реальность. В Свердловской области несколько десятков муниципалитетов, однако три четверти валового регионального продукта сосредоточены в одном из них — Екатеринбурге. Причем экономика остальной области в значительной степени замкнута на «обслуживание» областного центра.

В глазах остальной России и тем более зарубежья существует один Екатеринбург, про остальной регион там просто не слышали. Такой расклад далеко не уникален: все мы слышали про город Чикаго — но мало кто знает, в каком штате он расположен. Бизнесмены готовы вкладывать сюда капиталы, туристы готовы сюда ехать. Вкладывать и ехать в Свердловскую область они не готовы — если только не пояснить им, что «это же там, где Екатеринбург».

В то же время, как объясняет заместитель директора Института экономики Уральского отделения РАН Владимир Бочко, основной потенциал города не только в том, сколько в нем предприятий и в выгодности его географического расположения, а в человеческом капитале, который в нем сосредоточен.

При этом тенденции последних лет несомненны и неизменны — Екатеринбург, как и некоторые другие мегаполисы страны, развиваются быстрее своих регионов. По сути дела, страна уже сейчас — это миллионные города, а вся остальная страна — их пригороды. Пока эту картину смалывают только центры сырьевой добычи и переработки, но если мы пытаемся строить не сырьевую экономику, нам нужно настаивать именно на таком устройстве страны, исходить из него.

И трудно не согласиться с доктором экономических наук Бочко, который считает приоритетным вкладывать бюджетные средства в то, что этот капитал приумножает, — в образование, и в то, что его сохраняет, — здравоохранение.

Развитость человеческого капитала также во многом определяется и тем, насколько в городе развито местное самоуправление. Ведь если человеку дается возможность влиять на то, что его окружает, от этого растет и он сам как личность, и растет городской рейтинг. И это одна из причин, почему так активно в Екатеринбурге боролись за сохранение выборности.

Локомотивы для Урала

Обращает на себя внимание, насколько прибавил в весе Нижний Тагил, который во многом пошел по пути Екатеринбурга. Прежде всего, он начал развиваться как город, а не как придаток к градообразующим предприятиям. Что во многом и стало причиной его конфликтов с областным руководством, которое мыслит в рамках прежней вертикальной системы управления. И никак не хочет примириться с тем, что города перестают быть просто точкой на карте.

И если учеными доказано, что драйверами экономического роста становятся города, то это должно быть отражено и в Стратегии социально-экономического развития Свердловской области до 2030 года. Очевидно, ее нужно прорабатывать, отталкиваясь от планов развития Екатеринбурга и Нижнего Тагила. Внешние инвестиции разумно звать туда, куда они готовы прийти, а не туда, куда хотелось бы областным чиновникам.

И, конечно же, должна быть пересмотрена существующая система перераспределения бюджетных средств, когда за счет преуспевающих крупных городов живет весь регион. Получается ситуация как в анекдоте: «и зайцев не спас, и перед ребятами неудобно». Вложенные в глубинку средства падают, как в черную дыру, не принося даже стратегической отдачи. В то же время мегаполисы оказываются на грани катастрофы. Развиваясь, их человеческий капитал — жители предъявляют все более жесткие требования к городской среде, социальной сфере. Поскольку средств на ее развитие нет, они начинают голосовать ногами, перетекая в Москву или за рубеж.