Реагируя на новости последних дней, эксперты-пессимисты говорят: все, нам конец. Оптимисты констатируют: зато мы избавились от голландской болезни, то есть того самого страшного сырьевого проклятья.

За кем все-таки правда? Мы действительно избавились от «недуга» и вот-вот начнем активно развиваться, или как в известном анекдоте: «Врач сказал — в морг, — значит, в морг»? О перспективах развития ситуации на нефтяном и финансовом рынках, о том, что ждет отечественную экономику в случае дальнейшего падения цен на энергоресурсы, — специальное интервью с доцентом кафедры финансовых рынков и банковского дела УрГЭУ, кандидатом экономических наук Евгением СТРЕЛЬНИКОВЫМ.

— Евгений Викторович, как известно, себестоимость производства нефти в Саудовской Аравии, Кувейте составляет 4-5 долларов за баррель, есть месторождения, где себестоимость и вовсе составляет 3 доллара. Получается, саудитам не страшно, если нефть рухнет и ниже 10 долларов?

— На последнем заседании ОПЕК все говорили: надо ограничивать производство нефти, чтобы цены не падали, но позиция Саудовской Аравии была демонстративно очевидна: «Нет, мы не будем этого делать». Ряд игроков на нефтяном рынке просто опасаются, что при такой нестабильной ситуации их долю могут занять другие страны, и потому в стремлении удержать свою долю рынка не идут на снижение добычи и держат низкой цену. Они могут себе позволить такие «игры», поскольку цена на рынке пока все равно в несколько раз выше себестоимости. Ко всему, сегодня утром рынок отыгрывает новости из США. Сразу после оглашения данных об увеличении американских запасов и росте процентной ставки ФРС США цена нефти еще ушла вниз.

Конечно, все это оказывает негативное влияние на рыночную ситуацию. И наиболее болезненно бьет по нам. Ибо у нас себестоимость добычи, в отличие от Саудовской Аравии, от 17 до 23 долларов за баррель, в зависимости от того, где находится месторождение, есть ли инфраструктура и т. д. И цена нефти ниже этого диапазона для нас проста убыточна. При том, что, напомню, экономика страны на 60% базируется как раз на экспорте нефти и национальный бюджет на предстоящий год рассчитан из цены барреля нефти в 50 долларов…

— А как быть с доводами оптимистов, что теперь мы наконец избавились от голландской болезни?

— Давайте вспомним, что такое голландская болезнь. В 1959 году на севере Голландии открыли месторождения газа, и весь капитал сконцентрировался в этой отрасли. Ибо там были основные прибыли. То есть развивалась не вся экономика, а отрасли, связанные исключительно с добычей газа. Все остальное оставалось в упадке. Вот что такое голландская болезнь. Фактически то же самое происходит и у нас. Нефтяная и отрасли, с ней связанные, до недавнего времени получали сверхприбыли — это типичная голландская болезнь. Но означает ли падение цен на нефть излечение? Увы, нет. Ибо мы не развивали и не развиваем другие сектора экономики, которые могли бы стать в совокупности альтернативой нефтяной отрасли, которая у нас сверхкапитализирована. В Голландии это произошло: там по мере истощения запасов газа стал активно развиваться малый и средний бизнес, сельское хозяйство, производство. То есть сама Голландия излечилась, после того как газ в стране закончился. Вот в чем принципиальная разница. И те, кто сейчас говорит, мол, ура, нефть упала и сырьевое проклятье снято, не правы. Беда в том, что у нас инфраструктурно экономика как была лет 5—6 назад устроена, в таком же состоянии она находится и сейчас. Каких-либо глобальных переустройств мы не видим, нет никакой смены вектора. Да, у нас есть крупная отрасль — строительство, но оно ориентировано на внутренний спрос. При падении доходов населения внутренний платежеспособный спрос падает и стройки встают. Компании становятся полубанкротами, ибо они ничего не могут продать. Банковский механизм финансирования строительства в виде ипотеки, в виде других единичных инструментов из-за этого просто не работает. Вот последний пример: произошло банкротство очень крупной строительной компании в Москве. Она держала очень большую долю строительного рынка в столице. Все мы видим, как резко просел рынок недвижимости и у нас, в Екатеринбурге.

— По данным последних месяцев, идет существенное сокращение числа предприятий малого и среднего бизнеса, то есть альтернативы нефти пока не намечается….

— Я вообще удивляюсь, как они выживают, как умудряются крутиться при таких ставках, и при такой системе кредитования, и при таком платежеспособном спросе… Сужение в этом секторе очевидно.

— И все-таки, на ваш взгляд, есть какой-то предел падения цен на нефть, можно обозначить конечную точку ее «маршрута»?

— Сказать сложно, ибо нефти сегодня на рынке очень много. Все нефтяные хранилища в Европе и США заполнены. И если в такой ситуации еще и Иран выйдет на нефтяной рынок, цена может упасть и до 15—20 долларов. По крайней мере, такой вариант нельзя исключать. Но даже при такой цене ряд стран не уйдут с рынка и будут продавать нефть себе в убыток. Какое-то время они вынуждены будут действовать таким образом, чтобы удержать свою долю рынка. Ведь рынок волотилен и цена на нефть может подняться. Экономика двухфазная: за спадом следует подъем, и наоборот.  

— Именно этого подъема у нас все сидят и ждут. Гипотетически, благодаря чему он может случиться?

— Тут нужно смотреть на ситуацию в экономике США. Причин падения цен нефти много, но главная — это все-таки снижение спроса на нефть со стороны Штатов. Именно потребление США составляет некую фундаментальную составляющую в цене на нефть. А дела в экономике Соединенных Штатов не так уж хороши. Потребление нефти со стороны развивающихся экономик, даже такого сильного игрока, как Китай например, не может перекрыть спрос со стороны Америки.

— Тем более, что и Китай тоже просел за последний год…

— Да, мы помним, как полгода назад трясло китайский фондовый рынок. Это тоже первый сигнал в сторону рецессии. И там не все стабильно. Но и при бурно растущей экономике спрос КНР на нефть и в целом азиатского рынка не формировал цену на мировом рынке. Если сравнивать объемы потребления, то сначала идут Штаты, потом Европа и уже потом Азия.

— Сегодня нередко можно услышать: мы жили и при куда меньших ценах на нефть — ничего, и сейчас проживем. Чем все-таки чревато, если нефть упадет ниже себестоимости ее производства в нашей стране?

— Тогда все-таки были иные экономические условия. Сегодня это чревато большим дефицитом нашего бюджета. Сбоем всей экономической системы. Если мы сегодня говорим о банкротстве малых предприятий, то впоследствии вынуждены будем говорить о неустойчивом финансовом положении и банкротстве больших компаний. Мы увидим сокращение многих социальных программ. Сокращение строительства и реализации объектов по государственным контрактам. Рост безработицы, рост цен и т. д. Единственное, что может сделать государство, — это покрыть расходы бюджета за счет необеспеченной эмиссии. Собственно, это постепенно и происходит. Некоторые говорят, что, мол, это стандартная мера, что это сильно не повлияет на цены. Но надо смотреть правде в глаза: будет продолжаться инфляционный рост, а если ситуация выйдет из-под контроля, то вполне возможна и гиперинфляция.

— К слову, по поводу мнения, что нефти на рынке переизбыток и спроса нет, тоже существуют разные точки зрения: одни говорят, что рынок перенасыщен, другие говорят, нет, спрос на самом деле есть, а все остальное — спекуляции на рынке.

— Однозначно, предложение сегодня избыточно. Спроса на нефть в 60—100 долларов за баррель нет. Реальный мировой спрос базируется в точке 20—30 долларов за баррель.

— А что с долларом будет, недавно был озвучен прогноз и в 168 рублей за доллар в следующем году….

— Цена доллара зависит от многих факторов, но главным образом все же — от цены на нефть. Чем меньше цена, тем больше проседает рубль. Во-вторых, на этот процесс влияет разбалансированноость нашей экономики в целом. При любых внешних неблагоприятных ситуациях капитал из нашей страны сразу же начинает уходить. Так было в 1998 году, в 1994-м, в 2008-м, в 2014-м. Сейчас крайне неблагоприятная ситуация на нефтяном рынке. Западный капитал инвесторы выводят активы из российской экономики. И мы видим, что происходит давление на рубль. В будущем, если тенденция сохранится, мы будем наблюдать дальнейшее ослабление рубля. Его укрепление до 68 рублей я не вижу, скорее, наоборот, будет плавная девальвация. ЦБ, конечно, будет пытаться сгладить этот процесс и стараться не упустить, как это было год назад… Но сто рублей за доллар исключать все же нельзя.

— А прекратить хождение валюты могут? Или это нереально?

— Теоретически могут. Но что это будет означать?!. У нас экономика доллороризирована. Если прекратится хождение, то он просто уйдет в тень, но никуда не денется. Доллар будет перепродаваться на черных рынках по повышенном курсу. Мы же это проходили в конце 1980-х. Тогда в каждой подворотне доллары скупали и продавали из-под полы по безумному курсу.