Трудно, конечно, ждать, что привидение ни с того ни с сего появится в блочном доме, но ведь стоят еще в Екатеринбурге купеческие усадьбы. Хотя и там даже сто лет назад о привидениях не слышали.

Зато в городе на Исети в изобилии водилась всякая нечисть. Она даже «пролезла» на страницы книг таких серьезных исследователей Урала, как Н. Попов и Х. Мозель. Писали они о домовых, о кикиморе и о прочих темных созданиях.

Екатеринбуржцы, жившие сто лет назад, свято верили в существование домового, которого они ласково называли «суседко», ведь он жил в каждом доме. Суседко охранял дом, но любил пошалить, он же ходил за скотиной, и если какая-нибудь животина ему не нравилась, то она начинала чахнуть. Против домового в конюшнях держали козла, которого суседко боялся. Старый козел Васька, живший при первой пожарной части Екатеринбурга (Вознесенский проспект), был настоящей достопримечательностью города. Многие помнили этого старорежимного козла, пережившего Октябрьскую революцию и часто прогуливавшегося в самый неподходящий момент по Вознесенскому проспекту. Кроме домового, из прочей нечисти был известен банщик — особый злой дух, который жил в бане, поэтому небезопасным считалось ходить туда одному, особенно ночью.

Тогда, век назад, уже за современной улицей Восточной начинались леса, поэтому для горожан была актуальна и информация о лешаке — создании необыкновенно высокого роста, живущем в лесу. Он отводил глаза заблудившемуся и скрывал от него настоящую дорогу, однако стоило посвященному вывернуть одежду наизнанку, как он выходил из леса. Там же за городом, в воде, жили черт с чертовкой и чертенятами. Чертовка любила принимать образ прекрасной девушки и посидеть, соблазняя наготой, на бережку. Не случайно, видимо, загородные прогулки привлекали екатеринбуржцев-мужчин.

Нечисть была многоликая, случалось, что и подневольная, находилась в распоряжении знахарей, состоявших в сговоре с дьяволом. Мог знахарь за какую-нибудь нанесенную обиду подселить кикимору. Чаще всего знали кикимору как «злое существо женского пола — не то дух, не то человек, которое, однако, невидимо». Если знахарь подсадил кикимору со злым умыслом, то она, поселившись, старалась выжить хозяина и устраивала всевозможные проказы — во время сна бросала в спящих то горшок, то полено, то топор, передвигала мебель, просекала бок у лошади, подрезала вымя у коровы.

Ни кропление святой водой, ни молебны, ничто против нее не помогало. Единственное лекарство — найти знахаря, который согласился бы вывести кикимору. Кикимора — нечисть редкая и, по старым поверьям, в Екатеринбурге было всего три дома, где она хозяйничала. Самым известным считался Харитоновский дом. Несчастливая судьба многих поколений владельцев заставила екатеринбуржцев задуматься: а не проклят ли этот дом? Кроме детей — хозяев Дворца пионеров и школьников — ни один владелец подолгу не удерживался здесь. Однако екатеринбуржцы не были столь единодушны, жила ли в усадьбе кикимора. Зато насчет другого дома сомнений не было. По единодушному мнению кикимора обитала в доме № 39 по Вознесенскому проспекту. Покинутое людьми, здание мрачно глядело на свет божий выбитыми стеклами окон в поломанных ветром рамах, распахнутыми настежь дверями. Но кикимора была выжита оттуда в 1902 году Обществом приказчиков.

Интерес к мелкой нечисти — домовым, лешакам, да и кикиморам — в наш просвещенный век нисколько не меньше, чем в среде малограмотного Екатеринбурга конца XIX века. Но вот привидением мы своим так и не обзавелись. Остается довольствоваться кикиморой, которая, может быть, по-прежнему обитает где-нибудь в потаенных углах старого Харитоновского дома.

[photo]3298[/photo]