Ничего хорошего в этом нет, но в десятки раз гаже на душе делается, когда выясняется, что по тем же правилам играет тот, кто позиционировал себя как «очиститель страны». Он, мол, из той, другой России, «гораздо более лучшей». Он читает Джойса и любит Солженицына. Сидит в Интернете. Пьет не водку, а белое вино. И, главное, придерживается либеральных взглядов. А либерализм с коррупцией несовместим. Потому что это любовь к странам, где индекс коррупции неизменно низок.

Любые вопросы, а где же этот человек берет деньги на белое вино и поездки в страны с низким индексом коррупции, отметаются влюбленными в него людьми — он успешный, образованный, а потому хорошо зарабатывает.

Заканчивается это все гадостным конфузом. То выясняется, что либеральному депутату платили за его лекции столь астрономические гонорары, что это не может быть объяснено ценностью самих лекций. То другой светоч либерализма и даже прораб перестройки, ныне возглавляющий бюджетную организацию, весело заявляет подчиненным, что денег у них не просто много, а очень много, то есть жизнь прекрасна, а небо в алмазах. Борцы с коррупцией приходят к чиновникам и вымогают взятки. Ну, и совсем недавний пример: еще один либеральный господин, некогда под аплодисменты общества отправившийся спасать захудалый регион, теперь на видеозаписи сидит за ресторанным столиком, где разложено полмиллиона евро. Судя по всему, захудалый регион оказался отменной кормушкой.

На душе становится мерзко, поскольку понимаешь: никакой такой прекрасной другой России не существует. Есть лишь что-то тошнотворно фальшивое вроде глянцевого журнала, где за поэтичными восторгами по поводу осенней Венеции стоят контракты с турфирмой. Есть люди, которые пробились наверх и наслаждаются жизнью. И есть те, кто их клеймит — но клеймит чисто из зависти. Если человеку из второй группы доводится попасть наверх, он тоже начинает наслаждаться жизнью.

Правда, когда это выясняется, восторженная паства не отворачивается от кумира. Сначала поклонники просто не верят в поклепы на него. А если не получается, то начинают говорить, что воровал он как-то красиво, и это делает его действия простительными и даже похвальными. Все дело в том, что он остается для этой публики своим — Джойс же, белое вино, Интернет. Ему можно иметь деньги и даже их тырить. А генералу нельзя. Он не любит Солженицына. Он стилистически чужой.