Которые, во-первых, сумели сохранить свою государственность. Уже это — чудо, ведь эти республики некогда были склепаны большевиками наспех, без учета национальных факторов. Соответственно, с падением империи самым вероятным сценарием для этих территорий был возврат к хаосу микроскопических ханств. Более того, правители свежеиспеченных государств не отдали власть ни исламистам (а ведь мог повториться талибский сценарий), ни вездесущим США.

Да, этим правителям можно пенять их авторитаризмом — забывая, что, если бы восточной страной можно было управлять, как Швецией, это уже была бы не восточная страна. Можно поставить им в вину вспышки бытовой русофобии в их странах. И наркоторговлю. И экономический коллапс, из-за которого России пришлось принимать сотни тысяч беженцев. Правда стоит упомянуть, что без этих беженцев жизнь в России была бы ощутимо дороже.

Но главное — могло быть хуже. Все-таки четверть века на наших южных границах по большому счету спокойно.

Но все, что замешано на личностном факторе, нестабильно, потому что нестабилен сам человек. На днях прозвенел еще один звонок: инсульт случился у неизменного руководителя Узбекистана Ислама Каримова. Болезнь серьезная, в свое кресло он может уже и не вернуться. Как вариант, ему могут не дать вернуться.

И тогда страну ждет гарантированный период усобицы и борьбы за власть. Как и положено в автократии, сильного преемника у Каримова нет, ибо сильный преемник — это автоматически потенциальный узурпатор. Хотя власть прочат премьер-министру Узбекистана Шавкату Мирзияеву, вариации могут быть вполне.

Но даже если это будет Мирзияев, курс страны предсказать сложно. Каримов был «человеком СССР», из-за чего ему и руководителям России найти взаимопонимание было легко. Мирзияев, которому сейчас 59 лет, и чья карьера прошла в родных краях, «советизирован» гораздо меньше. За его симпатии Москве предстоит изнурительная борьба с Пекином, Вашингтоном и все теми же исламистами.

И тут нам сейчас придется, как обычно, рвать волосы на голове и сожалеть об упущенных возможностях. Всю эту четверть века Россия мало делала, чтобы усилить позиции в Узбекистане, добиться симпатий элиты и рядовых жителей. Лондон активней работает в Екатеринбурге, чем Москва в Самарканде. Обычная наша логика: «Зачем что-то делать, если все и так хорошо».

Когда становится плохо, делать что-либо по большому счету уже поздно.