Он даже и не подозревал, что в это же время в Санкт-Петербурге в 1855 году владелец чугунолитейного завода Франц Фридрих Вильгельм Сан-Галли изобретет радиатор водяного отопления «Heizkorper», а его потомки, став золотопромышленниками, поселятся на Урале. Различного рода открытия и научные достижения доходили и до далекого от центра России Урала. Так что и архаичные бани по-черному, и чудеса техники (по тем временам) — все уживалось в наших краях.

А технические новинки были довольно впечатляющие. Ведь в том же 1855 году на Урале стало известно о появлении привычной всем фотографии. Вообще же еще за четыре года до этого Фредерик Скотт Арчер сообщил в английской печати о разработке им нового процесса, получившего название «мокрого коллодионного снимка», когда на стеклянную пластинку наносилась тонкая прочная пленка из вязкого химического материала коллодия. Но в год начала царствования императора Александра Второго привычная фотография начала появляться в пределах Российской империи.

Да еще и французский фотограф Роляйдин создал ролькассету, состоящую из 12 листов светочувствительной фотобумаги. Правда такая кассета весила аж 15 килограммов и дальнейшего распространения не получила. Но тем не менее фотография постепенно проникла и на Урал. А уже через полвека после этих событий на Урал приехал столичный светописец Сергей Прокудин-Горский и сделал снимок, который назвал «Гетеpоген беpезы после куpенной pубки 1850—1855 годов в Юpюзанском лесничестве».

Но большинству уральцев того времени все эти новинки были совсем не понятны. Обычные уральцы предпочитали техническим новинкам развлечения под балалайку. А кто был более искушен, могли даже в уральской провинции активно пользоваться услугами театральных организаций.

Воспоминания об этих опытах первым оставил академик Александр Безобразов, отметив, что на Ревдинском заводе владельцы организовали примерно в 1855 году крепостной театр. А позже писатель Мамин-Сибиряк так описал это начинание: «…Совсем отдельное здание, устроенное по специальному плану. Маленькая сцена походила на игрушку — вымощена она была так высоко, что музыканты сидели совсем в яме. Партера не было, а для публики назначался полукруг лож. Вся обстановка этой затеи поражала роскошью. Стены и потолок расписаны в голубовато-сером тоне, с серебром; да такой же занавес с довольно смелым мифологическим сюжетом — Венера рождалась из серебряной пены; ложи отделены между собой драпировками из тяжелого китайского шелка, в простенках опять шелковые полосы — одним словом, театр хоть куда. Уборная примадонны походила на бонбоньерку, выложенную серебристым атласом, музыканты были набраны из своих крепостных и всюду сопровождали владыку».

Владыкой крепостные называли заводовладельца-полковника Петра Алексеевича Демидова, а затем и его сына Алексея. Упоминалось даже, что в их театре одно время даже был оркестр из 25 человек под управлением итальянца Неметти.

Ну, а пока ревдинские театралы пребывали в «храме муз», семье заводчиков Демидовых было не до веселья. В самый разгар создания театра скончалась одна из его владелиц — Мария Денисовна, которую местные обыватели звали не иначе как «полковница Демидова».