Участники обсуждения — люди не только именитые, но и талантливые, душой болеющие за судьбы российского кино. Это народный артист РСФСР, лауреат премии «Оскар» Владимир Меньшов, кинокритик, историк кино, заслуженный деятель искусств России Елена Стишова; режиссер, сценарист, продюсер, народный артист РФ Сергей Соловьев; культуролог и кинокритик, главный редактор журнала «Искусство кино», член Совета по развитию гражданского общества и правам человека при Президенте РФ Даниил Дондурей; литературный критик, кандидат философских наук Валентин Лукьянин; член правления Гильдии киноведов и кинокритиков Союза кинематографистов России Лилия Немченко; режиссер, кинооператор, председатель Уральского отделения Союза кинематографистов РФ, президент Гильдии операторов Урала, заслуженный деятель искусств РФ Владимир Макеранец; журналист Валерий Кичин.

Фильмов много, а смотреть нечего

Говорят, подобный круглый стол его вдохновитель критик Даниил Дондурей задумал очень давно и хотел провести в Москве, но не случилось. Поэтому и в этом плане Екатеринбург можно считать местом премьеры. По словам Дондурея, важная черта российской культуры в широком смысле слова — беспрецедентный культ отчетности и контроля. Она многомерна и обязана создавать позитивный образ для тех, кто дает деньги, возможности, ресурсы. Поэтому отчетность чрезвычайно важна и идет буквально отдельной строкой. Дондурей с сожалением заметил, что даже особых дискуссий о кино в Год кино не было. Разве что «Аэрофлот» напоминает пассажирам, что ценит российское кино. При этом, правда, его не показывая. Не было и никаких особых заседаний в Минкульте, телепрограмм. Основное — отчетность. Апогеем ее будет встреча с президентом страны в конце года, где ему расскажут о проделанной работе.

Между тем, проблем у нашего кино много. Критики толкуют о качестве фильмов, продюсеры — о недостатке денег. Кинотеатры заклинают, что нужно продолжать строительство новых залов. Сейчас их у нас 4200. Чуть меньше, чем у «чемпиона» Европы — Франции, там 5800 залов. Только в Москве работают 30 киношкол. Плюс есть дистрибьюторские компании, сетевые владельцы…

Но вот парадокс — при таком обилии сил хороших фильмов почти не появляется, и зритель на российское кино не ходит.

По словам Дондурея, Россия сегодня абсолютный чемпион мира по изготовлению телесериалов — в 2015-м году сняли 815 наименований и 4700 часов. Невероятно много. Только сериальным производством занимается 400 компаний. Порядка 170 компаний снимают кино. В 1996-м в России сняли 20 фильмов, в 2015-м — уже 130. У нас полторы тысячи режиссеров и примерно 900 продюсеров. Каждый человек, говорящий по-русски, начиная с четырех лет смотрит телевизор по 4 часа и 20 минут ежесуточно. И это почти 130 млн человек.

Что касается художественных фильмов, в США, например, в прошлом году их вышло 280, у нас — 515. Мы уступаем только Франции. По репертуару обгоняем все страны Европы. Однако в год на экраны России выпускаются 280 американских фильмов и всего 70 российских.

В начале 90-х кинотеатрам разрешили самим выбирать фильмы. Это, по мнению участников обсуждения, преступление. Сейчас киношники раз в квартал выбирают кинофильмы. Обычно тысячи полторы американских лент, а отечественные — не берут. И получается, что российские ленты выходят тиражом в 30—40 копий, а «американская гадость» — в полторы тысячи. И как прикажете продвигать российское кино?

Что можно сказать о зрителе? Наши люди уже перестали различать сериалы, ситкомы (где записаны аплодисменты), скетчкомы (долгоиграющие, типа «Ворониных»). А еще научились воровать — скачивать фильмы в Интернете. А кинотеатры, в свою очередь, научились зарабатывать на еде — она составляет 55% их доходов. Так что современные кинотеатры — это давно учреждения общественного питания, а не культуры. По данным прошлого года, 17,5% всех сборов получены от российского кино. А ведь сначала говорили о 25%, но не получается. Между тем, есть старые советские технологии, чудесные, отработанные. Советская власть, несмотря на 8 демонстрируемых в год американских фильмов, знала, как поступать. В 8 утра шел «Гамлет» Козинцева, в 11 — «Золото Маккены» или индийские фильмы вроде «Зиты и Гиты», «Есении» (на нее было продано 110 млн билетов за год, а в Харькове, например, их было продано в четыре раза больше, чем составляет население города). Премия в кинотеатрах давалась за показ советских фильмов, а не зарубежных.

Нынче продюсеры осознали появление выдающегося зрителя, приносящего порядка 1 млрд 200 млн долларов в год и по 150 млн долларов за первую неделю мая и января. Этот мощный, влиятельный зритель — ребенок четыре года плюс. Он смотрит мультики. Умный продюсер Сергей Сельянов блестяще отвечает на эту потребность. Полнометражные мультфильмы — выдающееся достижение в этом сегменте. «Маша и Медведь» стоят гроши — 4—5 млн долларов, а собирают порядка 25-ти. Даже если пара миллионов тратится на продвижение, затраты возмещаются с лихвой.

В России 250 режиссеров занимаются игровым кино и 800 — сериалами. Но внятной кинополитики, по словам Даниила Дондурея, в стране нет, поскольку нет здравого анализа. И, к сожалению, уменьшается количество зрителей качественного кино. Из 14 млн обитателей Москвы лишь 3 тысячи купили билеты на замечательный фильм Юрия Быкова «Дурак». Фильмы-лауреаты Каннского, Венецианского и Берлинского фестивалей держатся в афише максимум 10 дней. Из-за сущей ерунды — нет желающих их смотреть.

Таланты есть

Вступивший в разговор Владимир Меньшов тоже считает, что планомерность в действиях общества по отношению к кинематографу должна вернуться. Вспоминает, как читал аннотации к 75 картинам, вышедшим в прокат в прошлом году, и был поражен: почему, зачем надо это смотреть? Апокалиптические предсказания, озвученные Даниилом Дондуреем, по мнению Меньшова, могут сбыться, если срочно не взяться за кино, как это было сделано с «оборонкой». Только в этом случае мы сможем остаться серьезной кинематографической державой.

— Талантливые люди у нас есть! — утверждает маэстро. — Нащупал плодотворную нишу Сергей Сельянов. Озорно, смешно, неожиданно ставит фильмы молодой режиссер Крыжовников.

Явным сюрпризом для присутствовавших стал тот факт, что маститый режиссер не знает о возникшей в 2010-м году системе безвозвратных денег. Деньги от Фонда кино получают Верещагин (3D), Роднянский, Бондарчук... Из 6 млрд половина сразу переводится в Фонд кино, два даются менеджерам. «А я не знал, что менеджеры работают на таких условиях! Что получают до 250 млн и могут их не возвращать...» — воскликнул Меньшов. На круглом столе он впервые услышал о существовании Фонда поддержки российского кино. У них 3,8 млрд — это крупнейший игрок на российском рынке…

Зритель умер?

Кинокритик Елена Стишова была категорична, утверждая, что с начала перестройки Россия живет в состоянии дискурсивной шизофрении. По мнению Стишовой, в советские годы кинополитика была осознанной, а сейчас она складывается имплицитно (сама собой).

Что касается зрителя, то он… умер! Разумеется, тот зритель, с которым Роскино работало на протяжении 70 лет. И вот уже лет 25 как рождается другой зритель. Антропологически его еще надо изучить. Правда, случаются спонтанные возвраты. Тут Стишова вспоминает об удивительном эффекте соборности, возникшем на более чем трехчасовом сеансе фильма «Мать» Глеба Панфилова. В 1989-м, когда фильм был снят, он был никому не нужен, поскольку жизнь была интересней любого искусства. Кино отдыхало. Сейчас зритель, который умер, не хочет смотреть российские фильмы. И проблема эта философская.

Валерий Кичин был солидарен с коллегой, хотя более мягок в дефинициях. По его мнению, страну и зрителя действительно охватила апатия. В этой связи непонятно, достоинство или недостаток Уралкинофеста — бесплатные киносеансы. Это резко изменило аудиторию.

— Представлял фильмы «Бездельники» и «Как меня зовут», — рассказал Кичин. — Фильмы о молодежи и для нее. А в зале сидят люди за 60 и даже за 80. И я понимаю, что они воспользовались случаем, чтобы, может, впервые за многие годы прийти в кино. Они были в ужасе от того, что герои целуются на экране, нападали на продюсера: «Какое падение нравов!..». Люди старше 25-ти, по-моему, в кино не ходят. Моложе — предпочитают дождаться, когда кино можно будет скачать в Интернете. И все же я думаю, что кино не умирает. Много молодых, талантливых режиссеров, они не могут пробиться, но полны оптимизма. Однажды я узнал, что у молодого композитора Оксаны Карас есть очень интересный фильм «Репетиция». Спрашиваю: — Где ваша картина? — Дома лежит, под кроватью. В итоге ленту берет для показа ОТР, а потом Оксана снимает «Хорошего мальчика» и получает Гран-при «Кинотавра». Апатия, охватившая всех, касается и нас с вами. Мы должны давать ход талантам.

Валерий Кичин с сожалением констатирует, что и на нынешнем круглом столе нет чиновников из Минкульта или Союза кинематографистов. А значит, инициатива снизу не нужна.

Выступление кинорежиссера Сергея Соловьева стало вдохновенным и потрясающим моноспектаклем. Картина, нарисованная им, была одновременно печальна, апокалиптична и смешна.

[photo300]4164[/photo300]

— Никогда не был солидарен с Меньшовым, а сейчас — да. Я еще и зритель. И эта моя ипостась очень важна. Я кино стал заниматься только потому, что был зрителем фильма «Летят журавли», — признался Соловьев. — Меня все меньше и меньше интересуют вопросы развития индустрии, цифры и Сельянов. И не покидает ощущение, что со дня на день все это должно накрыться медным тазом. Без надежд на излечение. Реорганизация Госкино в некий росгоскомпуп… тоже невозможна. Изначально идея положить рыночную экономику в основу кинематографа — бред собачий. В производство галош — да, но в производство картин — нет!

Да, четырехлетки смотрят мультики — мы нарыли свой резерв. Но он растет! Других нормальных резервов я не вижу. Перед тем, как идти сюда, я нажал кнопку телевизора, шел «Первый учитель» Кончаловского. Это феноменальная картина! Аринбасарова за этот фильм получила Кубок Вольпи в Венеции. И я понимаю, что мне не хочется уходить, фильм держит, хотя я смотрел его множество раз! Это искусство. Не фуфло, которое мы производим последнее время. Смотришь на зрителей — господи, как нам удается морочить стольких людей? Ни у кого же нет любимой картины! А раньше — Сталин посмотрел «В шесть часов вечера после войны» и сказал: «Вот так сделать победу в Москве!». То был художественный энергетический посыл. И теперь нам нужны не все эти модные штуки, а возродить хоть что-то человеческое в кино.

Менять не обои, а… девочек

Хозяин Уралкинофеста Владимир Макеранец сравнил ситуацию с ремонтом в публичном доме, в процессе которого выяснилось, что надо менять не обои, а… девочек. В 90-е отменили прокат, и появились безумные картины. А сейчас Свердловскую киностудию превращают в кластер кино и интернет-проектов. Министерство счастливо: терминология отчетная. А ведь исторически Свердловская киностудия была четвертой в стране. Производили 13 игровых фильмов в год, не говоря о 40—50 документальных. Они пользовались успехом. И где это?

— Спрашиваю на приемных экзаменах у будущего оператора: «Скажите, какие у вас привязанности в живописи?» — «Да я живопись не люблю», — отвечает. Слоган: «Берем всех!». Поэтому, как в том анекдоте, не ремонт надо делать, а девочек (мальчиков) поменять. У нас пропадает кинематографическая составляющая. Хотя мы здесь показываем хорошее кино, приглашаем мастеров. Наши кинематографисты повезут уральские фильмы в Бурятию. Мы заключили договор с китайцами и провели фестиваль китайских фильмов, они фестиваль уральских не провели. И в качестве компенсации транслируют фестиваль по Гонконгскому сетевому ТВ на весь мир. Это ответственно. Но не пользоваться этим нельзя. Мы есть. И начинать надо с образования. Закрывают факультет, нет линии поведения.

Екатеринбургский кинокритик Лилия Немченко напомнила о мощной киноклубной системе, существующей в городе. Рассказала о «садистском удовольствии», которое испытывает, показывая молодым зрителям достойное кино. Напомнила об Италии, где существует конфедерация киноклубов. Когда-то нечто подобное было и у нас, и вообще просветительская работа — единственный способ доносить кино до зрителя.

— Согласен, что киноиндустрию надо накрыть медным тазом, — заявил писатель Валентин Лукьянин. — Год кино — это здорово... Но что потом? На местном железнодорожном вокзале есть табличка: «2016-й — год пассажира». Ломаю голову: а что они делают в другие годы… Год кино подарил фестиваль. Что в сухом остатке? Почти всю нынешнюю ерунду можно достать из Интернета и посмотреть дома. Но главное, кино Гайдая и других классиков — кино других смыслов или больших идей, по Набокову. Сейчас же смыслы исчезли, скукожились. Исчезла кинополитика. Думаю, вместо фестиваля эффективнее создать кинотеатр, который будет работать со зрителем. Государственные деньги уместно направить на то, что раньше называлось музеями кино. Люди ждут человеческого кино, человеческого разговора. Необходимо использовать потрясающий опыт Бюро пропаганды советского киноискусства.

[photo]4158[/photo]

Мэтры российского кино на фестивале стали зрителями.

Фото Юлии ГОЛЬДЕНБЕРГ и Алины ШЕШЕНЯ.