Мистические образы, созданные классиком, пришли на ум Владимиру Сидорову, когда на его адрес на имя его бабушки поступило письмо от компании «Мегафон». Сотовый оператор строго уведомляет Нину Ивановну Требунских о том, что она задолжала 333 рубля согласно договору, заключенному с ней 16 ноября 2009 года.

Мистика в том, что Нина Ивановна скончалась — царство ей небесное и вечный покой — за… пять лет до якобы заключенного с ней договора, 17 мая 2004 года.

Внук в недоумении обратился в ближайший салон оператора. Сотрудница компании предложила ему написать заявление, чтобы разобраться в ситуации, но Владимир решил, что журналисты сделают это лучше. Заплатил «бабушкин долг» и отправил документы в редакцию местной газеты.

В ходе небольшого редакционного расследования выяснилось, что некоторые дилеры сотовой связи продают sim-карты не по оригиналу паспорта, а по его копии. Эксперт, к которым обратился автор этих строк, предположил, что sim-карту по копии паспорта умершей старушки мог продать кто-то из дилеров в 2009 году. А вот каким образом и с какой целью этот документ раздобыл шустрый потомок Остапа Бендера — загадка.

Владимир сказал, что паспорт умершей бабушки родственники сразу же сдали в загс в обмен на свидетельство о ее смерти. В загсе пояснили, что документы покойных в тот же месяц передаются в миграционную службу, умерших снимают со всяческих учетов, паспорт никак не мог попасть в чьи-то руки. Словом, без нечистой силы здесь явно не обошлось…

Кто из дилеров продал sim-карту по поддельным документам, Владимир Сидоров предоставил разобраться самой компании.

Перепутали усопших

Вторая мистическая история еще невероятнее.

При жизни эти женщины (назовем их Марьей Ивановной и Анной Петровной, обеим далеко за 70) вряд ли были знакомы, а вот после смерти оказались рядышком — в одной камере морга второй городской больницы. И похоронить их должны были с разницей в несколько часов, только Марью Ивановну на городском кладбище, а Анну Петровну — на сельском.

Обеих опытный санитар к назначенному сроку обрядил, прибрал, как положено, даже макияж сделал: смерть, она ведь не красит… Да вот беда, когда камеру открывал-закрывал, бумажки с именами-фамилиями слетели с «клиенток». А покойницы и при жизни-то, видимо, были слегка похожими, а смерть да макияж их и вовсе уравняли. Одним словом, когда поутру вместо Анны Петровны родственники получили ее соседку по холодильной камере, никто из них подмены не заметил: старушку, как водится, оплакали, в церкви отпели, попрощались и похоронили на сельском кладбище.

Вторую покойницу из морга забирали работники ритуальной службы, и, возможно, все прошло бы, не окажись столь бдительными подруги Марьи Ивановны, которые много лет трудились с ней на общественном поприще. Они и заподозрили, что в гробу перед ними не Марья Ивановна, а кто-то другой.

Разбирательство закончилось тем, что свежую могилу на сельском кладбище вскрыли, опустили туда гроб с Анной Петровной, а бедную Марью Ивановну перевезли в город, в морге ее переложили в чистенький гроб, затем, уже на следующий день, похоронили на городском кладбище.

Надо сказать, что родственники обеих умерших разошлись миром и к моргу не предъявляли каких-либо претензий, да только сам санитар никак в себя прийти не может: за многие годы его многотрудной службы такое случилось впервые.