Концепция документа разрабатывалась в МВД России несколько лет, и была окончательно утверждена этим летом. В ведомстве отмечают, что единая база биометрических данных позволит эффективнее контролировать приезжих, быстрее выявлять преступников и лучше заботиться о мигрантах внутри страны.

Кроме отпечатков пальцев, в перспективе появятся электронные миграционные карты взамен бумажных, а также единые электронные реестры работодателей. Также в России планируется отменить выдачу разрешений на временное проживание. Вместо него предлагается ввести три миграционных режима: краткосрочное пребывание (на срок до 90 суток), долгосрочное пребывание и постоянное проживание.

Еще одно нововведение, которое начнет действовать с 2022 года, – мобильное приложение, с помощью которого мигранты смогут оформлять документы и искать работу в России. Сервис уже назвали аналогом «Госуслуг», но адаптированным под потребности мигрантов.

Столь высокая концентрация изменений в миграционной политике эксперты связывают с майским заявлением Владимира Путина о том, что «Россия стремится к улучшению условий для иностранцев, которые приезжают в нашу страну для работы». В пандемию глава государства подписал ряд документов, упрощающих нахождение мигрантов в стране, и как результат – из тени вышло более 3,3 миллионов иностранцев, из которых у 500 тысяч были нарушены сроки пребывания. Экономический эффект от «улучшения условий» оказался налицо, поэтому логично, что взятый вектор на смягчение регулирования нашел быстрое отражение в новых законах.

Миграционную политику России аналитики нередко называют одной из самых строгих в мире – регулирования много, а послаблений мало. Формируется напряжённый фон, свой вклад в который вносит и отношение русских к иностранцам. В качестве одной из многочисленных иллюстраций можно привести историю с открытием «Универсального миграционного центра» в Екатеринбурге на Сулимова, 46 в 2017 году. Центр стоит особняком, у него свое изолированное здание с охраной, но даже в этой ситуации местные жители начали собирать подписи против этого центра, объяснив это «заботой о детях». И это притом, что Свердловская область  в силу своей исторической многонациональности считается одной из самых толерантных к мигрантам.

Двойной стандарт

Оценивая общую миграционную политику страны, старший научный сотрудник Центра исследований социоэкономической динамики Института экономики УрО РАН, кандидат экономических наук Елена Бедрина отмечает, что Свердловская область, правда, стоит особняком. Но в целом, в стране как будто действует двойной стандарт – с одной стороны мигранты нужны, поскольку они решают ряд серьезных проблем, а с другой – мы готовы предоставить им преимущественно неквалифицированную работу и минимум условий для адаптации.

– На рынке труда усложняется ситуация в связи с принятой пенсионной реформой. Долгое время считалось, что мигранты и местное население трудоустраиваются в различных секторах экономики. Сейчас люди начинают позже выходить на пенсию, и в тех регионах, где высокий уровень миграции, возникает конкуренция за рабочие места между наименее конкурентноспособными лицами старших возрастов и трудовыми мигрантами, – рассуждает экономист. – Большинство социологических опросов показывают, что с каждым годом процент местного населения, готовый занять рабочие места, где трудятся мигранты, растет. Часто задают вопрос об численности трудовых мигрантов, в которых нуждается тот или иной рынок труда. Нужно понимать, не только, сколько нам необходимо мигрантов, но и какое количество мы можем реально адаптировать.  А этого не происходит.  У нашего государства и бизнеса выработалась потребительская политика по отношению к мигрантам – мы принимаем мигрантов, они платят налоги, многие из них остаются в России, привозят свои семьи, детей, но вопросами их интеграции и адаптации мы, практически, не занимаемся. В итоге, формируются «мигранские» анклавы.

Ситуацию с мигрантами в регионе, Елена Бедрина оценивает как удовлетворительную. Она отмечает, что у нас сформировалось гражданское общество – проблемами мигрантов активно занимается большое количество замечательных представителей НКО и неравнодушных людей, хотя проблема анклавизации остается.

– Но в целом в России такой системы как на Среднем Урале нет. Как это можно исправить? Для начала проблему нужно признать. Затем – изучить лучшие практики и разработать свою. Например, в странах Евросоюза уже давно проводиться политика двойственной адаптации – когда не только мигранты адаптируются к местным жителям, но и они к иностранцам. Мигрантов подключают к решению социальных проблем, пытаются активно включить в общественную жизнь, проводится политика расселения, чтобы не допустить созданием анклавов, и т.д..

С тем, что отношение к мигрантам нужно улучшать, согласна и исполнительный директор «Межнационального информационного центра» Нурзида Бенсгиер. Иностранные граждане до сих пор сталкиваются с хамством и предубеждениями, которые зачастую вызваны не более чем стереотипным мышлением местных жителей.

– Многие мигранты – это люди, которые после распада СССР в один миг остались жить в другой стране. То есть, долгое время мы все были одним народом, а потом – одни стали русскими, а другие нет. И, конечно, это больно, когда ты приезжаешь в страну, которая была твоей родиной, и сталкиваешься с подобным отношением. Да, все люди разные, есть и мигранты, которые сами провоцируют конфликтные ситуации, но их значительно меньше, чем русских, которые относятся предвзято.

Подтверждаются слова Нурзиды Бенсгиер и данными опросов, которые проводились в Институте экономики УРО РАН. Елена Бедрина отмечает, что несколько лет назад в регионе проходило тестирование на уровень толерантности. Результаты показали, что мигранты думают о русских намного лучше, чем они оказываются в реальности.

– Я поддерживаю нововведения МВД в части наведения порядка среди легальных и нелегальных мигрантов, – продолжает Нурзида Бенсгиер. – Это действительно важно, чтобы люди приезжали работать в Россию законно. Но также важно и менять отношение к мигрантам. Часто говорят, что они нарушают закон из-за отсутствия информации, но ведь бывают случаи, когда некорректную информацию дают сами сотрудники ведомств, чтобы мигрантов можно было оштрафовать за нарушения.

Легализация без интеграции

Например, согласно закону мигрант может работать только по профессии, прописанной в патенте. Если же он работает в другой сфере и это выявили надзорные органы, то штраф для иностранца составит от 2000 рублей до 5000 рублей. И это еще без учета того, что ежемесячные отчисления за патент в среднем по стране составляют 5000-6000 рублей. В итоге, штрафы и налоги мигрантов вносят свою, пускай небольшую, но долю в российский бюджет. По данным МВД России за 2020 год в федеральную казну от мигрантов поступило 43,5 млрд рублей, в предыдущие два года эти показатели держались на уровне 60 миллиардов. Для сравнения, бюджет Свердловской области за прошлый год составил 267 миллиардов рублей.

– Я бы не сказал, что у нас жесткая миграционная политика, – говорит руководитель «Универсального миграционного центра» Свердловской области Александр Луканин. – Если бы это было так, нелегальных мигрантов у нас было бы значительно меньше. Она, скорее, невнятная. Есть противоречия, нестыковки, но если трудовой мигрант хочет быть легальным, у него для этого есть все возможности. Да, есть закон, по которому 2-3 любых штрафа могут повлечь запрет на въезд в Россию на три года, но это запрет, а не депортация. К тому же действует негласная политика, по которой запрет стараются не применять к легальным мигрантам. Действует он чаще всего в отношении нелегалов. Но здесь опять спорный момент – нелегал получает двойное наказание – он платить штраф и получает еще запрет.

По словам Александра Луканина, нелегальным мигрантом в России несложно быть, особенно, в сельской местности. Если он не нарушает закон, то без официальных документов он может жить годами.

– Легализация и интеграция – это разные вещи. Легализоваться у нас сейчас легко. А вот интеграцией в общество мало кто занимается. Но здесь опять есть свои нюансы. Если мигрант приехал на работу в Россию на несколько месяцев, то интеграция не так важна. А если речь идет о постоянном месте жительстве, то это другой вопрос. При этом, разговаривая с самими мигрантами, я слышу, что они готовы ходить на курсы, посещать какие-то занятия, но у них нет времени. Самая лучшая интеграция происходит у детей. Они учатся в местных школах, говорят на русском как на родном, у них местные друзья. В какой-то момент они даже становятся переводчиками для своих родителей. Это естественный путь интеграции. Но что касается взрослых, то системной работы мы не видим.

На сегодняшний день, практически, все полномочия по работе с мигрантами переданы МВД. Но поскольку, это контрольно-надзорный орган, социальными вопросами ведомство, объективно, заниматься не может. Другой же структуры, которая имела бы свои отделения в регионах, и курировала вопросы интеграции, кроме общественных организаций, пока нет. Возможно, в рамках взятого вектора на «улучшение условий», подобное ведомство все-таки появится.