Родители тоже все трудовые годы оставались верны заводскому Серову. И Лене путь был один: на завод имени А.К. Серова — главный в городе, строящий свои дома и садики, на километр заполняющий колоннами центральный проспект во время первомайской демонстрации.

Выучилась в училище на токаря. Вот уже 20-й год трудится на металлургическом заводе. Больше полутора десятков лет стояла за токарным станком, последние годы — на участке подачи кокса в доменные печи.

— Там у нас коксовый рай, – смеется Лена.

— Почему так называют?

— Потому что — ад, — говорит она, и уже не улыбается.

Мужики, рассказывает моя собеседница, здесь не выдерживают. Женщины работают только пока не найдут другое место. Ветеран с 10-летним стажем на участке только одна, «но ей деваться некуда, до пенсии тянет», — объясняет Лена.

Работа, на первый взгляд, нехитрая. По ленте транспортера ползут тяжелые, с треть вагона объемом, короба с коксом, который подается в доменную печь. Уборщикам доменных отходов надо следить, чтобы ролики транспортера не забивались пылью и грязью, чтобы не сыпался мимо кокс, чтобы «коробки» доставляли сырье без задержек.

Туннель с транспортером продувается насквозь постоянным холодным сквозняком. Угольная пыль забивает глаза и горло. Тяжелые короба часто застревают на старенькой роликовой дорожке, и тогда бабам приходится вручную толкать емкость с коксом дальше.

— Это картина, когда мы вдвоем-втроем давим наши коробочки в 650 кило весом, — с иронией произносит Лена. — Зимой в фуфайках и ватных штанах весь упаришься, а потом снова на мороз. Мы все давно уже «хроники».

Инструмент рабочих на участке — лопата, метла и руки. Женские руки, которые в любом рабочем аду справятся.

«Спасибо» и грамот за свой труд рабочие «коксового рая» не ждут.

— Мы никому не нужны, — с горькой усмешкой говорит моя героиня. — Завод пережевал тебя и выплюнул за ворота — больную, измотанную. Хозяева проезжают мимо на своих блескучих машинах и голову не повернут.

Лена одна из немногих, кто активно выступает на профсоюзных собраниях, в местной газете и открыто возмущается условиями в своем «коксовом раю», снижением премий из-за невыполнения плана и другими фактами, когда «зажимают» работяг. Но не очень-то спешат руководители менять сложившуюся потогонную систему. Что ты хочешь, отвечают ей, завод старый, 1896 года постройки. А модернизировать-реконструировать — так денег нет. Кризис. Металл никто не покупает...

Примета времени для Лены — ее «жилищный вопрос». Примерно раз в месяц в последние два-три года, как на смену, она ходит в жилищный отдел местной администрации. Еще три десятка лет назад барак, где обитала ее семья, был признан аварийным, непригодным для проживания. С тех пор Якимовой обещают благоустроенную квартиру.

Жилье положено Лене и как маме дочки-инвалида, числящейся в льготной очереди. Но дом, в котором есть квартиры для такой категории граждан, строят в Серове вот уже... 10 лет. И конца-края пока не видать.

 — Не знаю, получим ли в нем квартиру, — сомневается Лена. — Списки будущих жильцов в администрации охраняют как военную тайну.

Если ищет романист или поэт героиню нашего времени, то вот она — Лена Якимова из металлургического «коксового рая». Как может, она борется за свои права. Требования к жизни в родной стране у нее не какие-то завышенные. Она хочет работать в приемлемых, сохраняющих здоровье условиях, хочет проявления внимания и уважения к ней, рабочему человеку. Хочет жилье, чтобы не бояться, что потолок упадет, бесплатной и качественной медицинской помощи болеющей дочке. А еще — чтобы мужики не спивались и не приходилось женщине с болью ломать семью, что и ей довелось испытать.

...Сейчас ее главная забота — будущее подросшей дочери. «На завод пойдет?» — спрашиваю Лену. И слышу уже ожидаемый ответ: «Дочку на завод? Да что ж я, враг ей, что ли?!»