Сам Виктор в последние школьные годы увлекся радиотехникой, собрал одноламповый приемник, который работал на удивление хорошо. Были мысли посвятить себя этой специальности, но, в конце концов, он решил последовать завету отца, безвременно ушедшего из жизни: тот видел сына архитектором.

От индивидуальности до индивидуального

Очень кстати появилась возможность учиться, не уезжая далеко от дома: в 1947 году по инициативе Константина Бабыкина, основателя уральской архитектурной школы и приятеля Золотарева-старшего в УПИ была введена новая специальность. Во второй набор будущих зодчих попал и Виктор. Оригинальность творческого подхода он продемонстрировал еще на вступительном экзамене по рисунку, хотя, быть может, получилось это благодаря случайности: в заполненной аудитории никак не мог найти места, откуда объект — архитектурная деталь — виделся бы в выгодном ракурсе. Наконец плюнул, устроился прямо под объектом и в итоге представил вид снизу, чем, к его собственному изумлению, вызвал восторг экзаменаторов.

На одной из практик был в ленинградском «Горстройпроекте», приглянулся, удостоился приглашения на работу. Но институтское начальство рассудило иначе, решив, что правильнее будет оставить способного архитектора в Свердловске. И пришлось ему поначалу разбирать пыльные земельные дела. К чести молодого специалиста, он в этих делах не увяз, постепенно стал подключаться к проектированию.

Институт он закончил в 1954-м, застал еще «эпоху архитектурных излишеств». Вспоминает, как пририсовывал колонны и фронтон к зданию реконструируемого клуба в Нижних Сергах, изначально конструктивистского. Потом на долгие годы страну захлестнула типовая застройка, даже оконный переплет нельзя было сделать индивидуальным, не то что целое здание. Оригинальные проекты воплощались редко, пробивали себе дорогу с большим трудом.

Комплекс зданий пединститута на проспекте Космонавтов известен, наверное, подавляющему большинству горожан. Он и сегодня нам, видевшим постройки и покруче, интересен с архитектурной точки зрения. А ведь его не то что могло не быть. Его быть не могло, если исходить из сметы на проектирование и строительство, отпущенной по линии Министерства просвещения. Для Свердловска, мол, сойдет. Соедините, говорят, два типовых педучилища — будет институт. «Это как: с двумя столовыми, двумя библиотеками, двумя актовыми залами?» — саркастически вопрошал Золотарев, приступивший к работе над проектом в 1971 году.

Словом, индивидуальный проект пробили, но столько еще раз неучтенные в смете работы, например, на прокладку сетей, выполнялись за счет упрощения архитектурных решений... Нет в итоге полноценного внутреннего дворика, задуманного специально, чтобы отгородить часть пространства от близкой промзоны, нет окружающих его галерей в том виде, как они виделись архитекторам, и даже актового зала, одного из ключевых элементов комплекса.

Кстати, свой вклад в бюджетную экономию внесли и авторы проекта: лицевой красный кирпич, нечасто использовавшийся в то время, широко применен для наружной и внутренней отделки не только ради выразительности, но и потому, что такая стена не требует частых ремонтов, которые были бы вузу не по средствам.

В режиме жесткой экономии пришлось работать и над проектом ДК завода РТИ, удостоенным впоследствии премии Свердловского обкома ВЛКСМ, и над многими другими объектами.

[photo]316[/photo]

Виктор Золотарев.

Проекты рождаются в муках

Одной из наиболее удачных своих работ советского периода Виктор Борисович считает проект универсального выставочного зала на улице Блюхера. Порученной работе Золотарев сперва обрадовался, затем стал чесать в затылке, так как предложенная площадка оказалась узкой полосой вдоль торцов выходящих к трамвайным путям пятиэтажек. Что тут придумаешь?! Однако чуть ли не в последнюю минуту, перед тем как идти на доклад к главному архитектору города Геннадию Белянкину, решение пришло.

— Самые интересные задачи в архитектуре, — это те, которые не решаются сразу, — считает Виктор Золотарев. — Сперва кажется, что ты в тупике, что решения нет, что при таких ограничениях ничего путного не получится, а потом, в процессе преодоления трудностей, приходит идея — и все получается, причем лучше, чем это вышло бы на свободной площадке.

А через некоторое время рабочий пенопластовый макет увидел первый секретарь обкома партии Борис Ельцин, посетивший институт «Свердловскгражданпроект». И, к удивлению архитекторов, с лету ухватил достоинства проекта, дал команду строить. Вскоре Ельцин перебрался в Москву, а работа потихоньку сошла не нет, о ней уже стали забывать. Но Ельцин-то не забыл. Будучи в родном городе с начальственным визитом спросил «Ну как, построили?» И снова завертелось колесо: достали старые планшеты, начали делать рабочие чертежи. Но скоро все опять ушло в песок. Видно, время было уже не то.

Остался нереализованным и другой проект, поддерживаемый и проталкиваемый Ельциным, — монументальный комплекс памятника боевой и трудовой славы Урала на стрелке Городского пруда. Золотарев в ходе работы отстаивал идею главной сделать не очередную гигантскую статую типа Родины-Матери, а архитектурную композицию — здание музея в виде 4-х уступов, символизирующих 4 года войны.

[photo]317[/photo]

Эскизный проект выставочного зала на улице Блюхера.

Впрочем, и построенных объектов, к которым приложили руку Виктор Золотарев со товарищи, тоже немало: онкологический центр на Широкой Речке, сквер перед Пассажем, жилой комплекс на улице Уральской, дом переменной этажности на пересечении улиц Декабристов и Степана Разина, офисно-гостиничный центр «Summit»…

Звание заслуженного архитектора России, множество дипломов и премий… В том числе и неожиданных. Например, комплекс жилых зданий на Готвальда делали как рядовую работу, а тут как раз надо было послать что-то на всероссийский конкурс. Послали. Наград никаких не ждали и, на тебе! — первая премия за 1990 год, медали «За высокое зодческое мастерство» каждому члену творческого коллектива.

А сколько идей, подхваченных другими! Скажем, гнутый стеклянный фасад реконструированного типографского корпуса на Карла Либкнехта, позади Музея истории города. Предложенная в составе комплекса башня с рестораном была отвергнута, а проект доводила фирма, согласившаяся сделать попроще. Аналогично — с реконструкцией квартала исторических зданий на проспекте Ленина между улицами Вайнера и Урицкого. Золотарев доказал, что подделываться под памятник недопустимо, предложил вариант надстройки с наклонным остеклением в один, максимум в два яруса, чтобы не испортить уникальную площадь… Заказчик нашел фирму, которая сделала подешевле и побольше — аж пять ярусов.

— Некоторые коллеги настолько встроились в нынешнюю систему товарно-денежных отношений, что собственно архитектурой им заниматься некогда, — сетует Виктор Борисович. — Но все равно не сравнить с тем временем, когда очень многие красивые картинки картинками и оставались, сейчас новые крупные объекты появляются тут и там, масштаб перемен захватывает. Но с заказчиками приходится работать очень серьезно. Особенно опасны те, которые много видели. У них стереотипы: вот в Париже я видел, хочу такое же. Начинаешь объяснять: там другой рельеф, другое окружение, другой климат… — много было конфликтов. Мой коллега Валерий Тютин таким способом действовал: начинал городить совершенно заумные аргументы, и заказчику, который на самом деле ничего не понимал, зачастую льстило, что с ним говорят таким профессиональным языком.

Город должен развиваться

Золотарев критически относится к распространенной сегодня практике, когда архитекторы напрямую заимствуют идеи из журналов, сборников работ зарубежных мастеров, Интернета. Изучать, творчески переосмысливать — да. Но может ли называться художником тот, кто всю жизнь пишет копии? Надо создавать свою архитектуру, опираясь на свою логику, свой вкус и свое мастерство:

— Город, разумеется, выигрывает, когда в него приходят признанные зодчие, в том числе из-за рубежа. Но, прежде всего, тем, что это подстегивает творчество местных архитекторов, помогает им выйти на новый уровень. И именно ведущим мастерам уральской архитектурной школы Екатеринбург обязан появлением довольно большого количества объектов, выполненных на европейском уровне, поступательным продвижением от провинциализма к столичности.

Екатеринбург может и должен развиваться в архитектурном отношении, считает Виктор Золотарев. В том числе это касается и проспекта Ленина. В свое время, занимаясь дипломными работами студентов, он подсказал идею: существующие здания пусть остаются, а новые выплывают из-за них вторым ярусом, поддерживая общую композицию.

Виктор Борисович известен также как сторонник ансамблевого подхода в градостроительстве:

 — Когда вдруг ни с того ни с сего в городе появляется какой-то объект, к нему можно, конечно, подогнать другие, но лучше изначально продумать ансамбль зданий и последовательно его воплощать. Ансамбль — это не обязательно стилевое единство. Главное, должна быть сочетаемость, которую может обеспечить и некий контраст объемов, стилей, материалов. Новые здания, если они талантливо сделаны, могут не только не задавить исторические постройки, а, напротив, подчеркнуть их красоту. Ну и непременная составная часть — благоустройство прилегающих территорий, которое должно увязываться с проектом зданий, соответствовать уровню архитектуры.

Виктор Борисович с большим уважением отзывается о соавторах, с которыми вместе работал над проектами, но перечислить здесь всех, значит, размыть тему публикации. Однако о многолетней связке с Борисом Демидовым не упомянуть нельзя. Золотарев пригласил его к сотрудничеству еще на пединституте, потом было еще немало совместных проектов. Теперь уже Борис Алексеевич привлекает старшего товарища к участию в своих разработках.

— Когда вкусы совпадают, можно работать вместе, когда не совпадают, но есть взаимное понимание и уважение, — тоже, — резюмирует Золотарев. — Творчество — это как подъем по лестнице. Можно скакать на одной ноге, а можно, опираясь то на одну ногу, то на другую, двигаться вверх более уверенно.

Виктору Борисовичу — за 80. Случается, жалуется на нездоровье, но работу не бросает. Меняются времена, меняются архитектурные стили, а мастерство, опыт и свежий взгляд маэстро Золотарева по-прежнему востребованы.