После, когда с помощью аналогичных технологий обзавелась потомством еще и Алла Борисовна, страсти в обществе и вовсе накалилась, началась безумная кампания против суррогатного материнства и методов искусственного зачатия в принципе.

Кампания, надо сказать, во многом инициированная православной церковью. Помню, как протодьякон Андрей Кураев, отвечая на вопрос в одном из интервью, ну а что же делать бездетным парам, на «голубом глазу» заявил: «Так пойдите в ближайшее ПТУ, там наверняка есть беременные девушки, да и попросите ребенка, они же наверняка его потом бросят…».

Очевидно, рассуждать так могут только те, кого эта проблема не касается вовсе, либо протекает где-то там, в «параллельных мирах». Те же, для кого невозможность иметь детей — это трагедия всей жизни, к суррогатному материнству, как и прочим технологиям, позволяющим родить собственного ребенка (даже если он будет генетически только наполовину свой), относятся как к спасению. В общем-то даже для Киркорова это была далеко не блажь: он ведь понимал, что годы идут, ребенка нет и не предвидится, потому и решился на этот шаг, — так что логика у него простая, житейская. Как ни крути, какой бы статус в обществе мы не имели, каким бы материальным достатком не обладали и каких бы взглядов не придерживались, цель в жизни — это дети, продолжение рода. Без этого наше существование, в общем-то, и не имеет большого смысла.

Между тем, по статистике, на сегодняшний день в России проживает около 3 млн 340 тыс. бесплодных семейных пар репродуктивного возраста. Кто-то скажет, ну и в чем проблема — детей в сиротских учреждениях еще больше, бери и воспитывай. Но человек так устроен, что подавляющему большинству нужен свой ребенок, как говорят, кровиночка. И это личное право выбора человека — взять ему ребенка в детдоме или прибегнуть к искусственному зачатию и вынашиванию.

И то, что новые технологии в деторождении сегодня развиваются и получают все большее распространение, на мой взгляд, это только благо. На самом деле, если уж смотреть правде в глаза — для подавляющего большинства бездетных пар сдерживающим фактором, приглашать или нет суррогатную мать, пользоваться или нет донорским материалом — яйцеклетками или сперматозоидами, является цена вопроса. А иначе механизм закрутился бы еще быстрее.

На днях мне удалось поговорить с руководителем одного из уральских агентств по репродуктивным технологиям, занимающегося подбором доноров, суррогатных матерей для тех, кто не может завести ребенка естественным путем, Екатериной Минеевой.

— Привести данные, сколько бесплодных пар через нас проходит, скольким мы подобрали суррогатных матерей, я вам не могу, поскольку это все-таки коммерческая тайна, — но определенно могу сказать, что несколько человек в день, и парами и в одиночку, к нам приходит. Дело в том, что проблема бездетности стоит сегодня очень остро — причина может быть как в женщинах, так и в мужчинах, а любые супруги изначально хотят иметь все же своего, родного ребенка.

К слову, о сумме вознаграждения суррогатной матери, по словам Екатерины Минеевой, стороны договариваются сами, без привлечения агентства. Как правило, у нас, на Урале, порядок цен сегодня следующий — 650 тыс. рублей дается женщине по факту рождения ребенка, по 15—20 тыс. выплачивается ежемесячно на поддержание здоровья и уход. 150—200 тыс. дается, если вдруг возникала многоплодная беременность. Ну и плюс, в случае надобности, оплачивается переезд в другой регион. Делается это для конфиденциальности.

— Приехала, допустим, женщина из деревни. Ей важно сохранить тайну беременности и родов. В деревне, где все друг друга знают, ее могут не понять, от кого «забрюхатела», куда потом дела ребенка, разговоры пойдут, поэтому пара решает оплатить ей переезд и проживание. Ко всему, нужно контролировать, как протекает процесс вынашивания ребенка, каково здоровье матери и т. д., и это лучше делать в большом городе, — констатировала Екатерина Минеева.

К слову, сумма вознаграждения чем ближе к столице, тем выше. В Москве она может доходить и до двух миллионов рублей — там это не деньги. У нас, по словам Екатерины Минеевой, отмеченный максимум составил пока полтора миллиона. Впрочем, это по данным ее агентства, — на рынке оно сегодня не одно.

При этом в Москве, в Питере сегодня есть некое подобие пансионатов-клиник, где живут сразу несколько суррогатных мам под наблюдением специалистов. Есть аналогичные и во многих других странах, где разрешено суррогатное материнство.

Желающих заработать, выполнив заказ на рождение ребенка, обращается, конечно, немало. Главный движущий стимул для этих женщин — решить свои многочисленные материальные проблемы. Ведется строгий отбор — никаких наркоманок, женщин с проблемами алкоголизма, малейшими психическими странностями. Сюжетов, как в западных художественных фильмах: родила и не хочет отдавать ребенка «родителям», поскольку ей это очень тяжело сделать по морально-нравственным соображениям, в жизни представить сложно. По крайней мере, за семь лет работы агентства ничего подобного точно не случалось. Как говорит Екатерина Минеева, эти женщины совершенно четко знают, на что идут, тут действует сугубо прагматический расчет, чувства в расчет не практически не берутся. К тому же все в деталях оговорено в договоре, и прав на ребенка суррогатная мама не имеет.

При этом все же важно, чтобы между «родителями» и суррогатной матерью выстроились добрые, доверительнее отношения. Ведь это влияет в том числе и на здоровье ребенка. Хотя случаи конфликтов между парами и женщиной, выполняющей заказ на рождение, случаются, этого исключить невозможно. Но бывает это довольно редко. Требований, которые к суррогатной маме предъявляют «родители», в общем-то, не так много — главное, чтобы была здорова, подходила по физиологическим параметрам и могла полноценно выносить ребенка. Возрастная планка — 20-35 лет. Особых пожеланий к внешним данным, которые обязательны для доноров яйцеклеток или спермы, как правило, нет. Желательно, чтобы просто была приятной внешности, не более того. Это же никак не влияет на внешность ребенка. Кстати, есть по закону один нюанс. Суррогатную маму может нанять либо пара, состоящая в браке, либо одинокая женщина. В нашей стране мужчина не может себе этого позволить. Спросите, а как тогда Киркоров? Но ему, как известно, заказ выполняли в Америке. Там он довольно долго и тщательно подбирал женщину себе в пару и по внешним данным, и по интеллектуальным параметрам.

Одна из причин, по которой в России не разрешили «рожать» мужчинам с помощью «сурмам» — чтобы не провоцировать желание гомосексуальных пар иметь ребенка. Логики в этом, конечно, не много. Ибо обойти препоны можно с легкостью, с помощью хотя бы фиктивных браков. А там уже дело техники: родить ребенка при предоставлении чьей-то спермы вполне может женщина опять же «под заказ». К тому же, получается, что лесбийским парам еще проще позволить себе завести ребенка, хотя и на нелегальных условиях.

Сколько всего пар в России и на Урале прибегают к помощи суррогатных мам, как отмечают аналитики, сказать можно разве что приблизительно. По некоторым оценкам, уже до 2,5—3 тысяч пар в год в стране в целом прибегают к этому методу, значительная доля — до трех сотен пар — приходится и на Уральский федеральный округ. Сегодня миллион рублей — для многих не запредельно большая сумма, у многих машина стоит куда дороже. Поэтому если дело касается детей — дела всей жизни, то деньги находятся.

Еще одна из технологий, которые распространены куда шире, чем суррогатное материнство, это использование доноров — яйцеклеток или спермы. Практикуется она в тех случаях, когда один из супругов не может иметь детей. К слову, доноров активно привлекают сегодня к сдаче своего материала. Например, за участие в программе по сдаче яйцеклеток у нас, на Урале, женщинам платят 50 тыс. рублей за 10 дней.

— Возникает даже некоторый риск для девушек, если они будут злоупотреблять и сдавать яйцеклетки чаще положенного срока, только чтобы заработать. Дело в том, что процедура предполагает использование гормональных средств, они безобидны, но только в случае, если применяются не чаще, чем раз в три месяца-полгода. Но где гарантия, что девчонка не пойдет сдавать яйцеклетки в одно агентство, потом во второе, третье?! И в результате подорвет свое здоровье, — отмечает Екатерина Минеева.

Интересно, как подходят к выбору доноров родители. Одни подбирают донора, максимально похожего на кого-то из супругов, чтобы родившийся потом ребенок был «прям почти как свой». Другие, напротив, выбирают тех, кто сможет «подправить генотип». Например, хочется низкорослой брюнетке дочку-блондинку с длинными ногами, — она выбирает среди всех фото именно это. Чаще пары выбирают вдвоем. Кроме внешних данных, родители интересуются, естественно, и интеллектуальным уровнем донора, какое у него образование, где работает. За отдельную плату (увеличивается со стандартных 100 до 200 тыс. рублей) клиента могут даже познакомить с донором, показать ему фотографии его детей. То есть, так сказать, продемонстрировать уже достигнутые результаты. Интересно, что база данных составляется таким образом, чтобы в ней были максимально представлены доноры по типажу. Есть в ней представители самых разных национальностей, живущих на Урале. Не найдешь разве что негров.

К слову, технологии забора и использования мужского и женского материала отличаются. С мужской спермой все гораздо проще. Ее собирают, «замораживают» и после «консервы» можно использовать в течение долгого времени. В случае с яйцеклетками сложнее — нужно согласовать циклы донора и той женщины, которой предстоит стать матерью. Для этого существуют специальные гормональные программы, когда обе женщины одновременно принимают определенное количество специальных препаратов.

Сегодняшние технологии позволяют использовать в сочетании и донорский материал и суррогатных матерей. Ведь случаи в жизни бывают самые разные — женщина или мужчина не могут иметь детей в результате серьезнейших операций, аварий, неизлечимых врожденных патологий и т. д. И когда иной раз слышишь обывательские разговоры, активно поддерживаемые РПЦ, что технологии искусственного деторождения развращают общество, ведут к тому, что «бабы сами рожать перестанут», или тоже самое, но высокопарно —подрывают духовность и нравственное состояние нации, мне становится, честно говоря, не по себе. Главное, что ребенок в семье появился, новая жизнь зародилась, и то, что наука этому сегодня активно способствует — это на благо и всему обществу, и отдельно взятой семье.