Собственно, именно она и завела страну в тот тупик, в котором она сегодня оказалась. Когда бюджет страны на 50—70% зависит от стоимости нефти, это все равно, что с огромным мешком золота наперевес идти по краю пропасти. Примерно в этом положении мы сейчас и находимся, и надо обладать виртуозностью канатоходца, чтобы не свалиться вниз.

Что все-таки может спасти страну? Какие меры нужно предпринимать в первую очередь? Как известно, правительство разработало специальный антикризисный план. Широкой общественности он пока не представлен. Обсуждение вот-вот начнется. Но что думают ученые-экономисты, каково их видение спасения экономики страны? Какие меры должны стать первоочередными? Об этом — в сегодняшнем материале «УР».

Евгений Стрельников, кандидат экономических наук, доцент кафедры финансовых операций и банковского дела УрГЭУ:

— Главное, что, на мой взгляд, сейчас нам нужно — предпринять меры, которые бы ускорили рост реального сектора экономики, заставили бы закрутиться скрипучее колесо в этой сфере. Что я бы сделал?! Безусловно, при ключевой ставке ЦБ в 17% осуществлять инвестиции в реальный сектор экономики просто невозможно! Сегодня кредитование практически прекратилось. Брать кредиты под 30—40% годовых? Но ведь это самоубийственно. У какого, скажите, бизнеса такая доходность, чтобы погашать такие заоблачные кредиты. Тем более в сегодняшних условиях, когда каждый потребитель четко рассчитывает свои доходы-расходы и может позволить себе только самое необходимое. Я уверен, нужно срочно снизить уровень ключевой ставки ЦБ. Только тогда дела в экономике активизируются.

И еще один, на мой взгляд, важный пункт. Сейчас предполагается, что реальному сектору будет помогать государство, выделяя прямые инвестиции и недорогие кредиты. Я думаю, это нужно делать не через банки. Иначе они просто потратят деньги на докапитализацию своих портфелей. В итоге в реальный сектор экономики эти деньги не поступят, я в этом уверен. Если уж мы стремимся активизировать развитие экономики, то государственное финансирование должно проходить не через кредитные организации. Либо нужно производить выплаты банкам по факту: то есть сначала банки кредитуют реальный сектор экономики, а уже потом государство в лице ЦБ или министерства финансов возмещает их потери. Это в какой-то степени защитило бы наш валютный рынок от спекулятивного капитала, при этом все же дало и рост реального сектора экономики.

Кроме того, сегодня часть государственных средств нужно направить на инфраструктурные проекты. У нас нет ни нормальных дорог, ни логистических центров. Нам необходимо все это выстроить и организовать, хотя бы на уровне Восточной Европы. Будь моя воля, я потратил бы государственные деньги именно на эти цели. Как итог мы получили бы рост занятости населения и некий рост валового внутреннего продукта. Это оказало бы влияние и на стабилизацию валютного курса, ко всему позволило бы сделать нашу страну более инвестиционно привлекательной. Конечно, я отдаю себе отчет, что санкции, которые к нам применили ряд стран Запада, создали и большой риск для инвесторов — они опасаются вкладывать сейчас в нас деньги. Понимаете, в чем дело: из-за санкций у нас нет доступа к рынку капитала, у нас нет доступа к рынку технологий. И как итог — риск вкладывать инвестиции в наше государство увеличивается. А ведь на этот риск смотрят не только западные инвесторы, этот фактор учитывает и Восток — Китай, Малайзия, Сингапур и т. д. И сколько бы мы ни говорили, что, мол, теперь мы повернулись на восток, и вот-вот инвесторы к нам придут оттуда, это слишком иллюзорное представление. Ибо с чего это они вдруг к нам придут? Они тоже смотрят на риски операций на нашем рынке, анализируют, стоит ли вкладываться…

Но даже при условии существования всех этих рисков, я думаю, те меры, которые я перечислил, будут способствовать стабилизации экономики в нашей стране и ее вытягиванию из тяжелой ситуации, в которой она оказалась. Иных путей я просто не вижу.

Владимир Бочко, доктор экономических наук, заместитель директора Института экономики УрО РАН:

— На мой взгляд, необходимо дать экономическую свободу регионам. Причем, чтобы это выражалось не только в законодательстве, но и реальном финансировании. Дело в том, что на сегодняшний день регионы фактически получают не более 35% из того, что они зарабатывают. 65% уходит в федеральный бюджет и уже потом распределяется между всеми. У муниципалитетов должно оставаться больше денег. Это очень важно. Хотя предлагая это, я отдаю себе отчет, что вряд ли эта мера будет в итоге реализована.

Как и следующая. Думаю, что формирование бюджета страны нам нужно раз и навсегда «отвязать» от нефтяной составляющей, разрушить этот тандем, тогда мы сможем увидеть реальную картину состояния экономики, ее наполнения и не будем так фатально зависеть от нефтяных денег. Бюджет страны должен формироваться все-таки из реальных денег, а не фантомно-нефтяных. От работы предприятий, — словом, внутренних возможностей собственного экономического развития. Нам необходимо именно этот сектор развивать, чтобы в принципе было из чего формировать бюджет.

Пока мы не «отвяжемся» от нефтяной иглы, мозги у нас работать не будут. Увы, понимание этого и сегодня пришло не ко всем. Нефтяная зависимость как раз и опасна тем, что это новая форма патернализма на уровне всей России, и даже отдельных руководителей. Логика — «нас кто-то как-то чем-то обеспечит» — очень опасна. Все сидят и ждут чуда, когда снова вырастет цена на нефть, что тучные годы вернутся. А вот если нефтяные доходы в стране пустить отдельным фондом, тогда состояние экономики будет видно, как на ладони.

И еще один важный пункт, который необходимо реализовать. Раскрутить внедрение новых технологий путем включения в этот процесс частного бизнеса. Спросите, каким образом? Бизнес нужно обязать законодательно выделять какую-то долю доходов на научно-исследовательскую деятельность. Причем, на ту, которая интересна данному предприятию. При желании они у себя могут создать центр или лабораторию и самостоятельно заниматься нужными им разработками. Не хотят или не могут сами, могут обратиться к исследовательским организациям. Не хотят ни первого, ни второго — перечисляют средства в общероссийский фонд технологического развития. И дальше эти средства опять же направляются научно-исследовательским организациям.

Таким образом бизнес включается в исследования и образовательную деятельность. Для себя! А не для мифического развития науки. Металлурги будут направлять средства на разработки в своей отрасли, химики — в своей и т. д. Это важный, почти шкурный интерес — для соседа разработками никто заниматься не будет. Меня на эти мысли натолкнул пример предприятий Форда. Этой истории уже больше ста лет, но, по-моему, она очень актуальна… Однажды Форд отметил, что рабочие на конвейере устают, и их надо хорошо кормить. Он существенно повысил им зарплату. Но при этом создал комиссию. Ее представители ходили по домам рабочих и проверяли, а есть ли в рационе работников мясо. Если видели, что мяса в супе нет, предупреждали (как правило, жену работника), что если блюдо будет без мяса и в следующий раз, то главу семьи уволят. Действовало на 100%.

Эта история только кажется забавной, Форд таким образом добивался того, чтобы семьи тратили деньги на главное, а не на ерунду. Так и в примере с научными разработками: нужно подтолкнуть бизнес, чтобы он выделял деньги на важное для его же развития. То есть чтобы они обслуживали себя, двигали и науку, и промышленность, и экономику страны в целом. 

В НОМЕР!

Когда номер сдавался в печать, пришло сообщение: ЦБ снизил ключевую ставку с 17 до 15%.